Е. Ф. Писарева. Мемуары внука

Мему­а­ры Андрея Льво­ви­ча Писа­ре­ва, вну­ка Е.Ф, Писа­ре­вой, были напе­ча­та­ны в 2009 году совсем малень­ким тира­жом — фак­ти­че­ски, для семей­но­го поль­зо­ва­ния. Они оформ­ле­ны в кни­гу с жест­кой зеле­ной облож­кой, назван­ную «Мой путь».

Ниже при­во­дят­ся выдерж­ки из этой кни­ги. Так­же даны фото­ко­пии неко­то­рых све­де­ний из «Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ги Калуж­ской губер­нии», упо­ми­на­е­мой в мему­а­рах (клик на фото уве­ли­чи­ва­ет его).

РОДО­СЛОВ­НАЯ

Я родил­ся 13 октяб­ря 1922 года в Калу­ге в дво­рян­ской семье. Как мой отец, Лев Нико­ла­е­вич, так и моя мать, Мария Робер­тов­на, были потом­ствен­ны­ми дворянами. 

Род Писа­ре­вых явля­ет­ся древним. Родо­на­чаль­ни­ка его уста­но­вить не уда­лось, но пер­вое упо­ми­на­ние о Писа­ре­вых име­ет­ся в VI части «Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ги Калуж­ской губер­нии», где ска­за­но, что «Гри­го­рий Тито­вич Писа­рев вла­де­ет поме­стьем деда его в Кашир­ском уез­де дер. Пря­хи­ной». Запись сде­ла­на в 1662 году, отку­да ясно, что род Писа­ре­вых суще­ство­вал уже при­мер­но в 1600 г. У нас в семье име­ет­ся жало­ван­ная гра­мо­та, дан­ная Царём Алек­се­ем Михай­ло­ви­чем Мак­си­му Ива­но­ви­чу Писа­ре­ву 6 мая 1674 года. В этой гра­мо­те Царь, «похва­ляя его служ­бу, про­мыс­лы и храб­рость» в войне с поля­ка­ми, пожа­ло­вал ему вот­чи­ну в Калуж­ской губернии.

Со сто­ро­ны мате­ри име­ет­ся сви­де­тель­ство о том, что её отец, Роберт Мат­ве­ев-Вале­рья­нов Крейч­ман, был утвер­ждён в древ­нем потом­ствен­ном дво­рян­ском досто­ин­стве, о чём в 1867 году была про­из­ве­де­на запись в Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Мин­ской губернии.

Подроб­ных све­де­ний о роде Писа­ре­вых после Мак­си­ма Ива­но­ви­ча до мое­го деда, Нико­лая Васи­лье­ви­ча (1844–1919), я не имею. Знаю толь­ко, что все Писа­ре­вы были поме­щи­ка­ми, име­ли раз­ные воин­ские зва­ния — от под­по­ру­чи­ка до пол­ков­ни­ка — и жили в сред­ней Рос­сии (Калуж­ская, Туль­ская и Кур­ская губернии).

Дед мой, Нико­лай Васи­лье­вич, родил­ся в 1844 году. Вос­пи­ты­вал­ся в Алек­сан­дров­ском кадет­ском кор­пу­се, слу­жил артил­ле­ри­стом с 1863 по 1866 год. Вый­дя в отстав­ку в чине под­по­ру­чи­ка, он посту­пил в СПБ Тех­но­ло­ги­че­ский инсти­тут, а потом пере­шёл в СПБ Зем­ле­дель­че­ский инсти­тут, кото­рый окон­чил кан­ди­да­том агро­но­мии. С 1870 года слу­жил стар­шим пре­по­да­ва­те­лем в Мари­ин­ском зем­ле­дель­че­ском учи­ли­ще, а с 1873 года пере­хо­дит хими­ком на завод Роше. В 1885 году Писа­ре­вы вер­ну­лись в Калу­гу, и Нико­лай Васи­лье­вич стал слу­жить в Дво­рян­ском земель­ном бан­ке. Его био­граф пишет о нём: «Чрез­вы­чай­но скром­ный в сво­их лич­ных при­выч­ках и вку­сах, воз­дер­жан­ный до аске­тиз­ма, с моло­дых лет друг наро­да и враг вся­ко­го бар­ства, он отли­чал­ся ред­ким бес­ко­ры­сти­ем и доб­ро­же­ла­тель­ством, в осо­бен­но­сти к кре­стья­нам, кото­рым помо­гал всем, чем толь­ко мог». Скон­чал­ся он в 1919 году.

Бабуш­ка моя по отцу, Еле­на Фёдо­ров­на (урож­дён­ная Луи­за Фри­дри­хов­на Штюр­мер), роди­лась в 1853 году. В 1881 году вышла замуж за Нико­лая Васи­лье­ви­ча и была при­со­еди­не­на к пра­во­сла­вию. Она была пред­се­да­тель­ни­цей Калуж­ско­го тео­соф­ско­го обще­ства, авто­ром и пере­вод­чи­ком книг по тео­со­фии и оккуль­тиз­му, лек­то­ром. Ей при­над­ле­жит пер­вен­ство в актив­ной пере­вод­че­ской и изда­тель­ской дея­тель­но­сти. За четы­ре года (1911–1914) в Калу­ге были изда­ны более два­дца­ти ори­ги­наль­ных и пере­вод­ных книг по тео­со­фии и оккуль­тиз­му. Идеи тео­со­фии полу­чи­ли широ­кое рас­про­стра­не­ние в сре­де калуж­ской интел­ли­ген­ции. В част­но­сти, к ним про­яв­ля­ли инте­рес зна­ме­ни­тые калу­жане К.Э. Циол­ков­ский и А.Л. Чижев­ский. К сожа­ле­нию, в два­дца­тые годы Совет­ская власть при­зна­ла тео­со­фию анти­на­уч­ной и вред­ной для обще­ства. Тео­соф­ские кни­ги были изъ­яты из биб­лио­тек, а акти­ви­сты это­го дви­же­ния репрессированы.

Пере­ве­дён­ные Еле­ной Фёдо­ров­ной кни­ги изда­ют­ся и по сей день и поль­зу­ют­ся спро­сом. (Напри­мер, «Эзо­те­ри­че­ское хри­сти­ан­ство» Анни Безант и «Вели­кие посвя­щён­ные» Эду­ар­да Шюре были изда­ны в Москве в 2008 году.) 

Еле­на Фёдо­ров­на была заоч­но зна­ко­ма с веду­щи­ми тео­со­фа­ми того вре­ме­ни — Еле­ной Бла­ват­ской, Анни Безант и другими.

Еле­на Фёдо­ров­на была так­же зна­ко­ма со Львом Тол­стым и посе­ща­ла его в Ясной Поляне. У нас име­ет­ся порт­рет Л.Н. Тол­сто­го с его дар­ствен­ной над­пи­сью бабуш­ке, дати­ро­ван­ный 25‑м апре­ля 1908 года. 

У Нико­лая Васи­лье­ви­ча и Еле­ны Фёдо­ров­ны было трое детей — Борис Нико­ла­е­вич, 1876 года рож­де­ния, док­тор фило­соф­ских наук, пре­по­да­ва­тель Кон­стан­ти­нов­ско­го меже­во­го инсти­ту­та; Ната­лия Нико­ла­ев­на и Лев Нико­ла­е­вич (1885–1963) — мой отец. Ната­лия Нико­ла­ев­на вышла замуж за ита­льян­ца Пьет­ро Бок­ко и в 1908 году уеха­ла с ним в Ита­лию, в город Удине. Поз­же, после смер­ти Нико­лая Васи­лье­ви­ча, к ним при­со­еди­ни­лась и бабуш­ка. Даты смер­ти Ната­лии Нико­ла­ев­ны и бабуш­ки неиз­вест­ны. Извест­но толь­ко, что в 1930 году бабуш­ка была жива.

В селе Под­бор­ки Пере­мышль­ско­го уез­да Калуж­ской губер­нии Писа­ре­вы име­ли трёх­этаж­ный камен­ный дом, фото­гра­фия кото­ро­го у нас име­ет­ся. В 2000 году мы сде­ла­ли попыт­ку разыс­кать его, но эта попыт­ка не увен­ча­лась успе­хом. Узнать о его судь­бе мы не смог­ли, так как ста­ри­ков в Под­бор­ках уже не оста­лось, и спро­сить было не у кого. По-види­мо­му, он был раз­ру­шен. Име­ли они и дру­гой дом в Калу­ге, на ул. Вос­кре­сен­ской № 11. В нём я и родил­ся. Это капи­таль­ный кир­пич­ный одно­этаж­ный дом. После рево­лю­ции он был наци­о­на­ли­зи­ро­ван, и мы жили в нём в каче­стве жиль­цов, зани­мая квар­ти­ру из четы­рёх ком­нат с дву­мя выхо­да­ми. Этот дом и сей­час цел и заселён.

О деде и бабуш­ке со сто­ро­ны мате­ри у меня мень­ше све­де­ний. Дед Роберт Вале­ри­а­но­вич Крейч­ман был воен­ным (кажет­ся, под­пол­ков­ни­ком). Умер рано. Бабуш­ка Анна Алек­сан­дров­на вышла замуж вто­рич­но, так­же за воен­но­го, и её фами­лия ста­ла Жег­ло­ва (в деви­че­стве она была Сляс­ской). Она умер­ла в 1950 году. У неё были две доче­ри от пер­во­го бра­ка: Мария Робер­тов­на (1896–1991) — моя мать и Еле­на Робер­тов­на (1897–1991) — моя тётя.

Отец мой, Лев Нико­ла­е­вич, родил­ся 2 нояб­ря 1885 года в селе Бед­ри­це Яро­слав­ской губер­нии [«Бед­ри­це» зачерк­ну­то и над­пи­са­но каран­да­шом «Калу­ге» — прим. ред. сай­та], где в это вре­мя про­жи­ва­ли вре­мен­но его роди­те­ли в свя­зи с рабо­той деда. В 1904 году он окон­чил Калуж­ское реаль­ное учи­ли­ще. В 1914 году окон­чил в С.-Петербурге Инсти­тут граж­дан­ских инже­не­ров и был опре­де­лён на служ­бу инже­не­ром Калуж­ско­го Губерн­ско­го Прав­ле­ния. Затем рабо­тал на раз­ных долж­но­стях: город­ским архи­тек­то­ром, началь­ни­ком жилищ­но-стро­и­тель­ной служ­бы Сыз­ра­но-Вязем­ской ж.д. и дру­гих. Отец был достой­ный пред­ста­ви­тель сво­е­го клас­са — без­уко­риз­нен­но чест­ный и в боль­шом и в малом, вер­ный муж и любя­щий отец, высо­ко­об­ра­зо­ван­ный чело­век. Он был талант­ли­вый архи­тек­тор, что дока­зал построй­ка­ми послед­не­го вре­ме­ни. Будучи сту­ден­том, в 1911 году пред­при­нял поезд­ку по горо­дам Ита­лии, где зна­ко­мил­ся с вели­кой ита­льян­ской архи­тек­ту­рой. Рели­ги­оз­ным он не был и в цер­ковь не ходил, но в нём было зало­же­но внут­рен­нее бла­го­род­ство, кото­рое опре­де­ля­ло все его поступки.

Рабо­та его архи­тек­то­ром в Калу­ге была пре­рва­на в нояб­ре 1929 года аре­стом. Ему были предъ­яв­ле­ны обви­не­ния (ныне сме­хо­твор­ные) в свя­зи с загра­ни­цей (пере­пис­ка с мате­рью) и в хра­не­нии тео­соф­ских книг сво­ей мате­ри. Сам он тео­со­фи­ей не инте­ре­со­вал­ся и книг этих не читал. Един­ствен­ной насто­я­щей при­чи­ной аре­ста было его дво­рян­ское происхождение.

Его осу­ди­ли на 3 года лаге­рей и сосла­ли в рай­он Кот­ла­са, ст. Пинюг. Там ему уда­лось устро­ить­ся по спе­ци­аль­но­сти — стро­и­те­лем мостов. О даль­ней­шей судь­бе отца будет ска­за­но ниже.

Моя мать, Мария Робер­тов­на Писа­ре­ва (в деви­че­стве Крейч­ман), роди­лась в г. Виль­но (ныне Виль­нюс). Там же окон­чи­ла гим­на­зию. Она рос­ла в семье воен­ных. После смер­ти отца и вто­ро­го заму­же­ства моей бабуш­ки семья пере­еха­ла в Калу­гу по месту служ­бы мами­но­го отчи­ма. В Калу­ге мама позна­ко­ми­лась с моим буду­щим отцом, и в 1920 году они поже­ни­лись. Она была любя­щей, пре­дан­ной женой и мате­рью. Детей сво­их (меня и мое­го бра­та) леле­я­ла и берег­ла, вос­пи­ты­ва­ла в самых луч­ших пра­ви­лах. Была обра­зо­ван­на, инте­ре­со­ва­лась лите­ра­ту­рой и искус­ством. Вла­де­ла фран­цуз­ским язы­ком и впо­след­ствии ста­ла его пре­по­да­вать. Была общи­тель­ной и име­ла мно­го дру­зей. Жизнь её была нелёг­кой и тре­вож­ной, но она стой­ко пере­но­си­ла все невзго­ды и про­жи­ла дол­гую жизнь. О ней я ещё не раз упо­мя­ну в этих воспоминаниях.

Суще­ству­ет и дру­гая ветвь семьи Писа­ре­вых. У мое­го дяди, Бори­са Нико­ла­е­ви­ча, был сын Алек­сей Бори­со­вич, жив­ший в Ленин­гра­де. Я с ним был зна­ком и встре­чал­ся после вой­ны (Вели­кой оте­че­ствен­ной). Его дав­но нет в живых, но у него был сын Борис, на несколь­ко лет моло­же меня. Я с ним зна­ком не был и его даль­ней­шей судь­бы не знаю. Знаю толь­ко, что он был музы­кан­том и играл в ансам­бле Эди­ты Пье­хи в нача­ле её карьеры.

КАЛУ­ГА

…Мы жили сна­ча­ла на Вос­кре­сен­ской ули­це, бли­же к цен­тру горо­да, а потом пере­еха­ли на Нижне-Садо­вую — зелё­ную ули­цу, спус­ка­ю­щу­ю­ся к Оке. Там в двух­этаж­ном доме кро­ме нас жили ещё 2 семьи. Фами­лия одной семьи была Воло­ши­ны. При доме был боль­шой запу­щен­ный сад. В саду рос­ла огром­ная гру­ша, кото­рую осе­нью обтря­са­ли. Наби­ра­лась целая гора вкус­ных жёл­тых груш, кото­рые дели­ли вёд­ра­ми меж­ду все­ми жиль­ца­ми. Кро­ме того, у каж­дой семьи были свои неболь­шие гряд­ки с овощами.

В Калу­ге было мно­го интел­ли­ген­ции. В основ­ном все хоро­шо зна­ли друг дру­га. Отец, поми­мо основ­ной служ­бы, пре­по­да­вал в стро­и­тель­ном тех­ни­ку­ме… В нашей квар­ти­ре на Вос­кре­сен­ской устра­и­ва­лись музы­каль­ные вече­ра. Под акком­па­не­мент роя­ля (на кото­ром игра­ла и мама) испол­ня­лись роман­сы и пес­ни. Чаще всех пела Л.Н. Утян­ская, кото­рая рань­ше была про­фес­си­о­наль­ной певи­цей. Летом обще­ство выез­жа­ло на дачи, кото­рые у всех были в одном месте на бере­гу Оки. Сов­мест­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние продолжалось.

Сле­ду­ет упо­мя­нуть и о зна­ме­ни­то­стях. Почти рядом с нами на Нижне-Садо­вой ули­це жил К.Э. Циол­ков­ский. Ему отда­ли хоро­ший дом М.Ф. Хари­то­но­ва, кото­ро­го репрес­си­ро­ва­ли и высла­ли из Калу­ги. Соб­ствен­ный же дом Циол­ков­ско­го (где в насто­я­щее вре­мя нахо­дит­ся его музей) сто­ял на той же ули­це, но пони­же. И домиш­ко был попло­ше. Мы часто встре­ча­ли Циол­ков­ско­го на ули­це, он был уже пре­клон­но­го воз­рас­та, но ездил на вело­си­пе­де, носил чёр­ную шля­пу-коте­лок и чёр­ную кры­лат­ку, скреп­лён­ную у гор­ла золо­чё­ной цепоч­кой с дву­мя льви­ны­ми мор­да­ми. Он тогда ещё не был «вели­ким». Кос­мо­нав­ти­ка была ещё обла­стью фан­та­зии. Он был про­сто учи­те­лем, хотя его рабо­ты уже при­об­ре­ли извест­ность, и о нём говорили.

Жил в Калу­ге и зна­ме­ни­тый про­фес­сор А.Л. Чижев­ский (лам­па Чижев­ско­го). Он был очень общи­тель­ным и любо­зна­тель­ным чело­ве­ком и одно вре­мя даже уха­жи­вал за моей мамой. 

В 20‑е годы в СССР был НЭП (новая эко­но­ми­че­ская поли­ти­ка). Дефи­ци­та про­дук­тов пита­ния не было… В те вре­ме­на про­дук­ты были нату­раль­ные и све­жие. Да и сами калу­жане под­карм­ли­ва­ли себя — у мно­гих были в хозяй­стве коро­вы и козы. Я пом­ню, как каж­дое утро на Нижне-Садо­вой пас­тух соби­рал ста­до, а по вече­рам хозяй­ки выхо­ди­ли на ули­цу раз­би­рать сво­их коров.

Но к кон­цу 20‑х ситу­а­ция ста­ла менять­ся. Нача­лись репрес­сии. Жур­фик­сы закон­чи­лись. Интел­ли­ген­цию охва­ти­ла тре­во­га. Все рас­полз­лись по сво­им жили­щам и со стра­хом жда­ли звон­ка. И такие звон­ки не заста­ви­ли себя дол­го ждать…

Дожда­лись звон­ка и мы — в нояб­ре 1929 года. Об этом я уже писал выше.

ДЕТ­СТВО

В семье нас было двое детей — я и мой брат Юра. Юра был стар­ше меня на 1 год и 2 месяца.

Кро­ме мамы и папы с нами посто­ян­но жила бабуш­ка по мате­ри, Анна Алек­сан­дров­на. Мы жили в про­стор­ной квар­ти­ре на Вос­кре­сен­ской. У нас с Юрой была своя ком­на­та — дет­ская. При доме был двор и малень­кий садик в глу­бине дво­ра, где папа раз­во­дил розы. С дру­гой сто­ро­ны дво­ра были камен­ные построй­ки под­соб­но­го харак­те­ра: у ворот неболь­шой домик при­врат­ни­ка или сто­ро­жа, быв­шая конюш­ня, сарай с погре­бом. В доми­ке жила Ека­те­ри­на Ива­нов­на, она какое-то вре­мя уха­жи­ва­ла за коро­вой Зорь­кой, кото­рую роди­те­ли купи­ли для отпа­и­ва­ния детей све­жим моло­ком. Коро­ва жила в конюшне. Это было в пер­вой поло­вине два­дца­тых годов.

Мы с Юрой жили друж­но. Вос­пи­ты­ва­ли нас с любо­вью, но без балов­ства. Телес­ные нака­за­ния при­ме­ня­лись очень ред­ко и в неболь­ших коли­че­ствах, ино­гда ста­ви­ли в угол. Боле­ли мы ред­ко, не в при­мер нынеш­ним детям. Хотя нас не обо­шли клас­си­че­ские дет­ские болез­ни — корь, скар­ла­ти­на, дифтерит… 

Глав­ным празд­ни­ком у нас было Рож­де­ство. Мы полу­ча­ли подар­ки, нам устра­и­ва­ли боль­шую кра­си­вую ёлку, и к нам при­хо­дил Дед Мороз. Сна­ча­ла эта роль про­хо­ди­ла у папы без сбо­ев, но потом мы запо­до­зри­ли нелад­ное и раз­об­ла­чи­ли его. Тогда эту функ­цию стал выпол­нять наш зна­ко­мый Алек­сей Васи­лье­вич. Сколь­ко-то лет он про­дер­жал­ся. Потом наста­ли дру­гие вре­ме­на, и ста­ло не до ёлок и дедов морозов.

Как я уже упо­ми­нал, летом мы выез­жа­ли на дачу, в чудес­ное место у Оки, кило­мет­рах в семи от Калу­ги — в дерев­ню Аннен­ки. Там были госу­дар­ствен­ные дачи, кото­рые сда­ва­лись на лето част­ным лицам. Туда мы выез­жа­ли целой ком­па­ни­ей. Там был пре­крас­ный пляж, луга, леса, в общем, вся пре­лесть нетро­ну­той при­ро­ды сред­ней России.

Папа был заяд­лым рыбо­ло­вом. Мы с Юрой актив­но помо­га­ли ему… 

Поз­же госу­дар­ствен­ные дачи закры­ли. Года два мы жили про­сто в кре­стьян­ском доме в Аннен­ках, но и там было отлич­но. Кру­гом та же природа…

На Нижне-Садо­вую мы пере­еха­ли в 1929 году… Я уже упо­ми­нал, что отца аре­сто­ва­ли в кон­це 1929 года. С это­го момен­та жизнь наша рез­ко изме­ни­лась. Жить ста­ло не на что. В это вре­мя Юре было восемь лет, а мне — семь. Маме нуж­но было устра­и­вать­ся на рабо­ту, а это ей сде­лать было труд­но, пото­му что жену репрес­си­ро­ван­но­го на при­лич­ное место не бра­ли, да и како­го-либо спе­ци­аль­но­го обра­зо­ва­ния у неё не было. В резуль­та­те она пошла чер­но­ра­бо­чей на овощ­ную базу и какое-то вре­мя пере­би­ра­ла там кар­тош­ку. Потом ей уда­лось по зна­ком­ству устро­ить­ся чер­тёж­ни­цей в стро­и­тель­ную орга­ни­за­цию, где она и про­ра­бо­та­ла до воз­вра­ще­ния отца из ссылки…

Во вре­мя ссыл­ки мама езди­ла на сви­да­ние к отцу и бра­ла с собой Юру. Это была дол­гая и труд­ная дорога…

В сен­тяб­ре 1932 года отца осво­бо­ди­ли. Он вер­нул­ся из ссыл­ки, но решил уехать из Калу­ги. Воз­мож­но, он наив­но решил, что, скрыв­шись с глаз калуж­ских ГПУш­ни­ков, он сохра­нит свою сво­бо­ду. Таким обра­зом, наша семья ока­за­лась в горо­де Люди­но­ве Брян­ской обла­сти, где отец стал рабо­тать на Люди­нов­ском маши­но­стро­и­тель­ном заво­де заве­ду­ю­щим стро­и­тель­ным бюро.

Мы посе­ли­лись в завод­ском доми­ке, раз­ве­ли неболь­шой ого­ро­дик и пла­ни­ро­ва­ли там жить дол­го. Но про­жи­ли мы там толь­ко пять месяцев.

Одна­жды позд­ним вече­ром к нам при­шли трое в штат­ском. Мы с Юрой, забив­шись в угол, наблю­да­ли, как они ходи­ли, о чём-то спра­ши­ва­ли папу, виде­ли его напря­жён­ное лицо, виде­ли маму, едва сдер­жи­вав­шую слё­зы. Одним сло­вом, папу уве­ли, взя­ли вто­рой раз, как это было тогда при­ня­то для лиц, про­хо­дя­щих по 58‑й ста­тье. Его отпра­ви­ли в ссыл­ку в Архан­гельск на три года.

Опять маме при­хо­ди­лось соби­рать нехит­рый остав­ший­ся скарб, заби­рать нас из шко­лы и гото­вить­ся в даль­ний путь.

Нуж­но ска­зать, что во вре­мя этих пере­ез­дов мы лиши­лись всей мебе­ли и мно­гих дру­гих цен­ных вещей. Напри­мер, у нас был пол­ный энцик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь Брок­гау­за и Эфро­на в 86 томах. При­шлось раз­дать всё без­воз­мезд­но соседям. 

Дво­рян­ская родо­слов­ная кни­га Калуж­ской губернии

Фото 1. Дво­рян­ская родо­слов­ная кни­га Калуж­ской губернии

Стра­ни­цы о Писа­ре­вых в Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губернии

Фото 2. Стра­ни­цы о Писа­ре­вых в «Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губернии»

Запись в Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губер­нии о при­чис­ле­нии к дво­рян­ству Е.Ф. Писа­ре­вой 26 апре­ля 1883 года

Фото 3. Запись в «Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губер­нии» о при­чис­ле­нии Е.Ф. Писа­ре­вой к дво­рян­ству 26 апре­ля 1883 года

Запись в Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губер­нии. Н.В. Писа­рев — член Дво­рян­ско­го Земель­но­го Банка

Фото 4. Запись в «Дво­рян­ской родо­слов­ной кни­ге Калуж­ской губер­нии» о Н.В. Писа­ре­ве как члене от дво­рян­ства в Дво­рян­ском Земель­ном Банке