Обновленная планета 19. Исчезнувшее время. Елена Конева

Ста­ни­слав Бори­со­вич вел по кори­до­ру инсти­ту­та Его­ра, с инте­ре­сом загля­ды­вав­ше­го во все откры­тые две­ри. Он не торо­пил юно­шу, но слег­ка недоумевал: 

— Нико­гда тако­го рань­ше не было, что­бы к нам на прак­ти­ку отправ­ля­ли школьников. 

Егор улыб­нул­ся:

— Мы же буду­щие сту­ден­ты. Нас сти­му­ли­ру­ют к поступ­ле­нию в выс­шие учеб­ные заведения.

— Так инсти­тут вре­ме­ни обу­че­ни­ем не занимается.

— А вдруг кто-нибудь из стар­ше­класс­ни­ков заин­те­ре­су­ет­ся вашей тема­ти­кой и опре­де­лит свой жиз­нен­ный путь.

Егор вне­зап­но оста­но­вил­ся око­ло одной из дверей.

— Ого, какая махи­на! Неуже­ли сей­час дела­ют такие огром­ные приборы?

— Это почи­та­е­мая релик­вия — самый пер­вый гене­ра­тор коле­ба­ний. Он, конеч­но, не мал, но сей­час его ана­лог уме­ща­ет­ся на ладони. 

— А что за коле­ба­ния он гене­ри­ро­вал? — полю­бо­пыт­ство­вал юно­ша. — Как они свя­за­ны со временем?

Ста­ни­слав Бори­со­вич взгля­нул на него с неко­то­рым удивлением.

— А у тебе есть какое-то пред­став­ле­ние о спо­со­бах изме­ре­ния вре­ме­ни? — спро­сил он.

— Надо ска­зать — очень смутное.

— Тогда давай сна­ча­ла пого­во­рим о тумане тво­их пред­став­ле­ний, а потом я отве­чу на вопрос.

— Давай­те. Туман в голо­ве надо рас­се­и­вать. Насколь­ко я пони­маю, изме­ре­ние вре­ме­ни — это зада­ча астрономическая.

— Допу­стим. И как же аст­ро­но­мы его измеряют?

— Они осно­вы­ва­ют­ся на вра­ще­нии нашей пла­не­ты вокруг соб­ствен­ной оси. Зем­ля вра­ща­ет­ся, а нам кажет­ся, что вокруг нас дви­жет­ся небес­ный свод. Аст­ро­но­мы выби­ра­ют на нем какую-нибудь звез­ду с извест­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми и наблю­да­ют за ее пол­ным оборотом.

— И что они полу­ча­ют в результате?

— Дли­тель­ность секунды.

— Поче­му имен­но секунды?

— Через нее же все осталь­ные еди­ни­цы вре­ме­ни опре­де­ля­ют­ся. Мину­та — это 60 секунд, час — 3600 секунд, сут­ки — 86400 секунд.

— Хоро­шо, пусть будет так. А тебе извест­но, что Зем­ля вра­ща­ет­ся вокруг сво­ей оси неравномерно? 

— Неуже­ли? Вы хоти­те ска­зать, что она то уско­ря­ет­ся, то замедляется?

— Да — из-за раз­ных про­цес­сов, кото­рые про­ис­хо­дят в ее рас­ка­лен­ных глубинах.

— Но тогда полу­ча­ет­ся, что и реаль­ная секун­да ста­но­вит­ся то длин­нее, то короче?

— Имен­но. И ты дал весь­ма удач­ное опре­де­ле­ние — «реаль­ная секунда».

— Зна­чит, есть еще секун­да идеальная?

— Есть. И гене­ра­тор коле­ба­ний име­ет к ней непо­сред­ствен­ное отношение.

— Мож­но, я выска­жу неко­то­рые диле­тант­ские сооб­ра­же­ния? — спро­сил Егор. 

Ста­ни­слав Бори­со­вич кивнул.

— Возь­мем, к при­ме­ру, обыч­ные элек­трон­ные часы. В них есть малень­кий кри­сталл квар­ца, кото­рый пуль­си­ру­ет, как серд­це. Я, конеч­но, знаю, что этот кри­сталл сжи­ма­ет­ся и раз­жи­ма­ет­ся под воз­дей­стви­ем элек­три­че­ско­го тока, но мне про­ще пред­ста­вить себе его таким образом.

— Отлич­ный образ. Про­дол­жай раз­ви­вать свою мысль.

— Кри­стал­ли­че­ское серд­це бьет­ся, и нам точ­но извест­но, сколь­ко его уда­ров про­ис­хо­дит за одну секунду.

— За одну иде­аль­ную секун­ду, заметь. Ты ведь уже при­шел к выво­ду, что реаль­ная секун­да непостоянна.

— Дей­стви­тель­но. Но ведь эта иде­аль­ная секун­да каким-то обра­зом соот­вет­ству­ет реальной?

— Конеч­но.

— Кажет­ся, я дога­ды­ва­юсь. Реаль­ные секун­ды мож­но усред­нить. Тогда мы полу­чим одно-един­ствен­ное значение.

— Направ­ле­ние мыс­ли вер­ное. Реаль­ные секун­ды дей­стви­тель­но усред­ни­ли и полу­чи­ли дли­тель­ность иде­аль­ной секун­ды. А потом встал вопрос: «Как эту иде­аль­ную секун­ду тех­ни­че­ски осу­ще­ствить наи­бо­лее точно?»

— Но ведь мы с вами об этом толь­ко что гово­ри­ли! — тут же отре­а­ги­ро­вал Егор. — Раз­ве кри­стал­ли­че­ские часы не осу­ществ­ля­ют иде­аль­ную секун­ду? Отсту­ча­ло серд­це кри­стал­ла нуж­ное коли­че­ство раз — и секунд­ная стрел­ка меха­низ­мом часов сдви­га­ет­ся на одно деле­ние. Отсту­ча­ло оно еще столь­ко же раз — и сдвиг про­ис­хо­дит на сле­ду­ю­щее деление.

— Но обра­ти вни­ма­ние на акцент в моих сло­вах. Я ска­зал: «Осу­ще­ствить иде­аль­ную секун­ду наи­бо­лее точно».

Поду­мав мгно­ве­ние, Егор предположил:

— Навер­ное, вы хоти­те ска­зать, что кри­сталл может поста­реть и его серд­це нач­нет сбо­ить. А в резуль­та­те наши часы нач­нут убе­гать или отставать.

— Если убе­гут твои или мои часы, это не страш­но. Но оче­вид­но, что дол­жен быть какой-то непо­гре­ши­мый эта­лон, кото­рый не может поз­во­лить себе такое поведение.

— Это мне понят­но. Серд­це иде­аль­ных часов долж­но рабо­тать без­уко­риз­нен­но, что­бы мы все­гда мог­ли с ним свериться.

— И таким иде­аль­ным серд­цем обла­да­ет атом. Он пуль­си­ру­ет рав­но­мер­но мил­ли­о­на­ми лет, не сби­ва­ясь ни на мгно­ве­ние. Мне понра­вил­ся пред­ло­жен­ный тобой образ серд­ца, хотя, конеч­но, физи­че­ские про­цес­сы, кото­рые про­ис­хо­дят в атом­ных часах, мно­го сложнее.

— Об атом­ных часах я слы­шал. И теперь мне понят­но, к чему вы меня хоти­те под­ве­сти. В атом­ных часах, преж­де чем пере­ве­сти секунд­ную стрел­ку на одно деле­ние, отсчи­ты­ва­ют опре­де­лен­ное коли­че­ство уда­ров серд­ца ато­ма. А атом ста­ре­ет не так быст­ро, как кри­сталл квар­ца, и его серд­це рабо­та­ет более стабильно.

— Вот ты и отве­тил на вопрос, какие коле­ба­ния про­из­во­дит наш гене­ра­тор — атом­ные. И мы дей­стви­тель­но, как и в слу­чае кри­стал­ла квар­ца, зна­ем, сколь­ко атом дол­жен отсту­чать, что­бы это соот­вет­ство­ва­ло дли­тель­но­сти иде­аль­ной секунды.

Ста­ни­слав Бори­со­вич вдруг оживился:

— А ты зна­ешь, чему рав­но чис­ло таких уда­ров, отме­ча­ю­щих одну секун­ду? Оно пре­вы­ша­ет девять миллиардов.

— Вот это ско­рость серд­це­би­е­ния! — Егор был изумлен.

— И за функ­ци­о­ни­ро­ва­ни­ем таких атом­ных часов сле­дит служ­ба вре­ме­ни. А теперь пой­дем в мою лабо­ра­то­рию, — слег­ка под­толк­нул юно­шу Ста­ни­слав Бори­со­вич. — Рас­ска­жу тебе о тех зада­чах, кото­ры­ми в этом инсти­ту­те зани­ма­юсь я. 

— Ты пра­виль­но ска­зал, что такие еди­ни­цы вре­ме­ни, как мину­та, час, сут­ки, опре­де­ля­ют­ся через поня­тие «секун­да». А ты зна­ешь, что через это же поня­тие опре­де­ля­ют­ся еди­ни­цы вре­ме­ни и в дру­гую сто­ро­ну — в направ­ле­нии умень­ше­ния длительности?

— Конеч­но. Есть мил­ли­се­кун­ды и мик­ро­се­кун­ды. Мил­ли­се­кун­да — это одна тысяч­ная часть секун­ды. А мик­ро­се­кун­да — одна миллионная.

— А еще есть нано­се­кун­ды, пико­се­кун­ды, фем­то­се­кун­ды, атто­се­кун­ды, зеп­то­се­кун­ды, йоктосекунды.

— Ой-ой-ой! — замо­тал голо­вой Егор. — Хотя в прин­ци­пе понят­но. Каж­дая сле­ду­ю­щая еди­ни­ца в тыся­чу раз мень­ше, чем предыдущая. 

— Совер­шен­но вер­но. И область моих инте­ре­сов начи­на­ет­ся с пикосекунд.

— Для меня это что-то невообразимое. 

— Это и понят­но. Люди не реа­ги­ру­ют на изме­не­ния в окру­жа­ю­щем, кото­рые про­ис­хо­дят даже за микросекунды.

— А вы може­те дать мне хоть какой-то образ, что­бы я мог понять, о чем идет речь?

— Попро­бую. Ты можешь вооб­ра­зить себе автотрек?

— Конеч­но. И гоноч­ные авто­мо­би­ли — тоже.

— Пред­ставь, что ты и еще чет­ве­ро тво­их дру­зей нахо­ди­тесь на три­буне это­го ста­ди­о­на и у каж­до­го из вас есть аппа­рат для съе­мок про­ис­хо­дя­ще­го. Но ваши аппа­ра­ты не оди­на­ко­вы — они настро­е­ны на раз­ную часто­ту съемки.

— Я дога­дал­ся, что это за часто­ты, — ска­зал Егор. — Один аппа­рат дела­ет сним­ки каж­дую секун­ду, вто­рой — каж­дую мил­ли­се­кун­ду, тре­тий, чет­вер­тый и пятый — каж­дую микро‑, нано- и пико­се­кун­ду соответственно.

— Дога­дал­ся ты пра­виль­но. Но, пред­по­ло­жив воз­мож­ность такой съем­ки, мы уже допу­сти­ли эле­мент фан­та­сти­ки, так как аппа­ра­ты, кото­рые спо­соб­ны делать сним­ки каж­дую нано­се­кун­ду, а тем более пико­се­кун­ду, еще не созданы.

— Но ведь наша цель — соста­вить хоть какое-то пред­став­ле­ние об этих еди­ни­цах вре­ме­ни, поэто­му будем счи­тать, что такие аппа­ра­ты существуют.

— Хоро­шо. Итак, вы — это пяте­ро фото­гра­фов на авто­т­ре­ке, по кото­ро­му со ско­ро­стью 360 кило­мет­ров в час носит­ся гоноч­ный авто­мо­биль. Пусть каж­дый из вас сде­ла­ет сво­им аппа­ра­том 144 кад­ра это­го боли­да, а потом объ­еди­нит их в видео в соот­вет­ствии со стан­дар­том кино. Это озна­ча­ет, что ско­рость пока­за будет 24 кад­ра в секун­ду и каж­дое из пяти видео вы буде­те смот­реть в тече­ние шести секунд.

— Здо­ро­во! Пусть я буду тем, чей фото­ап­па­рат делал сним­ки каж­дую секун­ду. За 144 секун­ды я сде­лал 144 кад­ра, а потом собрал их в видео. И что же я уви­жу на нем? Так как по усло­вию зада­чи гоноч­ный авто­мо­биль пере­ме­ща­ет­ся на 100 мет­ров в секун­ду, то за вре­мя моей съем­ки он про­мчал­ся при­мер­но четыр­на­дцать с поло­ви­ной кило­мет­ров. Вот это его дви­же­ние по кру­гам тре­ка и отра­зит мое видео.

— Все точ­но. Можешь пере­хо­дить ко вто­ро­му видео.

— Мой това­рищ сде­лал 144 кад­ра за 144 мил­ли­се­кун­ды. За вре­мя его съем­ки авто­мо­биль про­ехал при­мер­но четыр­на­дцать с поло­ви­ной мет­ров (вспо­ми­на­ем, что мил­ли­се­кун­да в тыся­чу раз мень­ше секун­ды). Зна­чит, на вто­ром видео мы будем видеть, что авто­мо­биль пере­ме­ща­ет­ся хоть и не со ско­ро­стью чере­па­хи, но очень медленно.

— Так оно и есть. Давай теперь к микросекундам.

— За 144 мик­ро­се­кун­ды авто­мо­биль пере­ме­стил­ся при­мер­но на четыр­на­дцать с поло­ви­ной миллиметров.

— И что тогда мы уви­дим на тре­тьем видео?

— Авто­мо­биль прак­ти­че­ски сто­ит на месте! И весь мир вокруг него тоже остановился.

— Заме­ча­тель­ный вывод. Пере­хо­ди к чет­вер­то­му видео.

— Но даль­ше и так все понят­но. Мы по-преж­не­му будем видеть авто­мо­биль, сто­я­щий на месте.

— Не совсем так. На уровне нано­се­кунд мак­ро­мир в виде отдель­ных объ­ек­тов про­сто исчез­нет из види­мо­сти. Мы будем наблю­дать уже не объ­ек­ты, а те веще­ства, из кото­рых они состоят.

— Но что же тогда будет на пятом видео?

— На пятом видео ты, нако­нец-то, узришь дви­же­ние ато­мов, о кото­рых мы сего­дня мно­го гово­ри­ли. То ато­ми­че­ское серд­це­би­е­ние, кото­рое ты пред­по­ло­жил, мож­но будет уви­деть воочию.

Егор был ошеломлен.

— Вот бы все это дей­стви­тель­но уви­деть. Но вы же ска­за­ли, что аппа­ра­тов, дела­ю­щих сним­ки каж­дую пико­се­кун­ду, еще нет?

— Нет. Но кое-что все-таки посмот­реть можно. 

Ста­ни­слав Бори­со­вич уса­дил Его­ра перед экра­ном неболь­шо­го устройства.

— Это моя раз­ра­бот­ка. Здесь смо­де­ли­ро­ва­ны про­цес­сы, про­ис­хо­дя­щие в неко­то­ром хими­че­ском рас­тво­ре за микро‑, нано- и пико­се­кун­ды. С фем­то- и атто­се­кун­да­ми я тоже рабо­таю, но моде­ли для этих режи­мов пока еще нахо­дят­ся в ста­дии отлад­ки. Вот это — пере­клю­ча­тель. Сей­час выби­рай режим мик­ро­се­кунд, а потом посте­пен­но дви­гай­ся на дру­гие уровни.

Егор пол­но­стью сосре­до­то­чил­ся на появив­шем­ся изоб­ра­же­нии. При про­смот­ре моде­ли пико­се­кунд­но­го диа­па­зо­на у него закру­жи­лась голо­ва. Он маши­наль­но вывер­нул пере­клю­ча­тель до мак­си­му­ма и, как бы вытя­ги­ва­ясь и поки­дая тело, уви­дел непо­движ­но­го Ста­ни­сла­ва Бори­со­ви­ча, замер­ше­го на полу­сло­ве с вски­ну­той пра­вой рукой.

Сре­ди цве­ту­щих дере­вьев сто­я­ла улы­ба­ю­ща­я­ся моло­дая женщина.

— Оля, это ты? — неуве­рен­но спро­сил Егор.

Он не мог упо­тре­бить сло­во «пра­ба­буш­ка», или даже «бабуш­ка», так как это совсем не соот­вет­ство­ва­ло виду женщины.

— Это я, — отве­ти­ла она.

— Я видел тебя на ста­рой фото­гра­фии. Ты на ней точ­но такая же, как сейчас.

— Здесь все посте­пен­но моло­де­ют, так как внеш­ний вид при­хо­дит в соот­вет­ствие с внут­рен­ним состоянием.

Егор вдруг забеспокоился.

— Оля, я что — умер?

— Нет-нет! — засме­я­лась жен­щи­на. — Ты про­сто пере­нес фокус созна­ния в тон­кую сферу. 

Егор все еще сомневался.

— Сей­час я раз­вею твои опа­се­ния, — ска­за­ла пра­ба­буш­ка. — Ответь мне на такой вопрос. Когда ты пере­ме­щал­ся сюда, ты видел какие-нибудь кар­ти­ны из сво­ей жизни?

— Нет. У меня нача­лось голо­во­кру­же­ние — и почти сра­зу я уви­дел тебя.

— А вот когда ты будешь ухо­дить сюда окон­ча­тель­но, то непре­мен­но уви­дишь все собы­тия сво­ей жиз­ни — как в кино.

— Неуже­ли во всех подробностях?

— Во всех деталях.

— Но какой в этом смысл, Оля? Зачем мне нуж­но смот­реть это кино?

— Что­бы ты мно­гое осо­знал. Гля­дя на кар­ти­ны про­шед­ше­го суще­ство­ва­ния, ты пой­мешь, как раз­ные собы­тия свя­за­ны друг с дру­гом и поче­му ты встре­чал­ся с теми или ины­ми людь­ми. А еще тебе ста­нет понят­но, какие собы­тия и встре­чи про­изой­дут в тво­ей сле­ду­ю­щей жизни.

— Неуже­ли все люди, ухо­дя­щие из наше­го мира, видят подоб­ное кино?

— Все без исключения.

— Ну хоро­шо. Тако­го кино я сей­час не видел и, зна­чит, могу вер­нуть­ся назад. Но как мне это сделать?

— Об этом поза­бо­тит­ся твой товарищ. 

— Ты име­ешь в виду Ста­ни­сла­ва Борисовича?

— Да, того уче­но­го, чье устрой­ство тебя сюда направило.

— А он знал, что такое может произойти?

— Нет, конеч­но. Он даже не пой­мет, что ты отсутствовал.

— Я ощу­щал выход из сво­е­го тела.

— Но ты вышел не совсем. И это зна­чит, что ты сохра­нишь в памя­ти все слу­чив­ше­е­ся здесь, когда вер­нешь фокус сво­е­го вни­ма­ния в плот­ную сфе­ру. А сей­час, пока вре­мя тво­е­го мира для тебя исчез­ло, попро­буй вос­поль­зо­вать­ся этим и узнать что-нибудь новое. 

— Мне, конеч­но, инте­ре­сен твой мир. Может, мы нач­нем с того, что ты пока­жешь мне свое жилище? 

— Ниче­го осо­бен­но­го ты у меня не уви­дишь, — ска­за­ла пра­ба­буш­ка, и они тут же очу­ти­лись в ее комнате.

Егор огля­дел­ся.

— Я часто слы­шал, что ты очень непри­хот­ли­вая, — улыб­нул­ся он.

— Да, меня все­гда тяго­ти­ли лиш­ние вещи.

— И сей­час твоя ком­на­та боль­ше похо­жа на келью монахини.

— Но тем не менее у меня есть все необходимое.

— А дру­гие люди здесь живут так же, как и ты?

— Они очень раз­ные. Но какое-то внут­рен­нее сход­ство у них есть. Это в плот­ном мире все пере­ме­ша­ны, а здесь все рас­пре­де­ле­ны по слоям.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Этот мир мно­го­слой­ный. И каж­дый слой в нем, обла­дая опре­де­лен­ны­ми маг­нит­ны­ми свой­ства­ми, при­тя­ги­ва­ет толь­ко тех людей, кото­рые ему созвучны.

— Это мне нра­вит­ся, — вооду­ше­вил­ся Егор. — Ведь это здо­ро­во, когда рядом с тобой нет непри­ят­ных людей.

— Но толь­ко учти одну вещь. Люди плот­но­го мира уме­ют скры­вать за мас­ка­ми свои наме­ре­ния и свой дей­стви­тель­ный харак­тер. И они настоль­ко при­вы­ка­ют к тако­му лице­дей­ству, что начи­на­ют счи­тать себя луч­ше и достой­нее, чем они есть на самом деле. А в нашей сфе­ре ниче­го не скро­ешь, так как все, о чем люди дума­ют, тут же отра­жа­ет­ся на их внеш­но­сти. И маг­нит­ные свой­ства людей, толь­ко что пере­шед­ших сюда из плот­ной сфе­ры, могут при­тя­нуть их в неожи­дан­но непри­ят­ное соседство.

— Но ведь это спра­вед­ли­во. Зато если чело­век явля­ет­ся искрен­ним и прав­ди­вым, то он уж точ­но ока­жет­ся рядом с таки­ми же, как он. Оля, а чем ты здесь занимаешься?

— Здесь мно­го раз­ных дел. Без­дель­ни­кам, конеч­но, вез­де скуч­но, но чело­век, любя­щий рабо­тать, все­гда най­дет себе под­хо­дя­щее занятие. 

— Ты нашла, Оля?

— Да. Мне нра­вит­ся рабо­тать с малень­ки­ми детьми. Здесь есть такие. Ино­гда они быст­ро ухо­дят в вопло­ще­ние, но мож­но успеть пере­дать им неко­то­рые полез­ные для буду­ще­го навыки.

— Ты можешь позна­ко­мить меня с кем-нибудь из этих детей?

— Я позна­ком­лю тебя с Лили­ей. У нее сей­час про­бле­ма, а ты вполне можешь ока­зать ей помощь.

Малень­кая дев­чуш­ка сосре­до­то­чен­но тру­ди­лась над стро­и­тель­ством доми­ка. Егор уви­дел ее в тот момент, когда уже гото­вое стро­е­ние нача­ло вдруг терять фор­му, рас­плы­лось обла­ком и рассеялось.

Девоч­ка стро­го ска­за­ла кому-то:

— Я при­ка­зы­ваю тебе удалиться!

В про­стран­стве что-то мельк­ну­ло, исчез­ло и появи­лось вновь.

Лилия опять при­ня­лась за рабо­ту. Но вто­рой домик постиг­ла участь пер­во­го. Потом был домик тре­тий. А после чет­вер­то­го — девоч­ка села и задумалась.

— Ты поз­во­лишь мне выска­зать пред­по­ло­же­ние отно­си­тель­но про­ис­хо­дя­ще­го? — спро­сил у нее Егор.

— Гово­ри, — не гля­дя на него, отклик­ну­лась девочка.

— Мне очень помо­жет, если ты сна­ча­ла отве­тишь на один вопрос. То суще­ство, кото­рое тебе меша­ет, — отку­да оно появилось?

— Да кто ж его зна­ет? — девоч­ка воз­му­щен­но вски­ну­ла гла­за. — Оно нари­со­ва­лось тут и рушит все, что я делаю.

— Но оно бес­пре­ко­слов­но реа­ги­ру­ет на твои приказы.

— А что тол­ку? Оно исче­за­ет и тут же появ­ля­ет­ся снова.

— А ты не заме­ти­ла, что оно все вре­мя появ­ля­ет­ся в новом виде?

— И что из это­го следует?

— Оно появ­ля­ет­ся в той фор­ме, на кото­рую твой при­каз не распространяется.

Девоч­ка вста­ла и подо­шла к Егору.

— Про­дол­жай, — ска­за­ла она.

— У меня такое впе­чат­ле­ние, что это суще­ство совер­шен­но не слу­чай­но при­тя­ну­лось к тебе. Оно близ­ко тебе по сво­им свой­ствам и, види­мо, хочет поучаст­во­вать в тво­их делах.

— В тво­их сло­вах что-то есть, — напряг­ла лобик девоч­ка. — Но име­ет­ся ли у тебя в свя­зи с этим какое-нибудь предложение?

— Име­ет­ся. Попро­буй не про­го­нять это суще­ство, а попро­сить его о помощи. 

Девоч­ка была удивлена.

— Эта мысль как-то не при­хо­ди­ла мне в голо­ву. Но согла­шусь с тобой, что попро­бо­вать име­ет смысл.

Она повер­ну­лась к фигу­ре в про­стран­стве и обра­ти­лась к ней со словами:

— Если ты дей­стви­тель­но ищешь кон­так­та и хочешь мне помочь, то давай стро­ить вместе.

Фигу­ра выпу­сти­ла в ответ раз­но­цвет­ные лучики.

Лилия вновь сосре­до­то­чи­ла свою мысль на стро­и­тель­стве. Когда домик бы готов, про­стран­ствен­ная фигу­ра на мгно­ве­ние скры­ла его в сво­ем сия­нии. А когда све­тя­щий­ся туман разо­шел­ся, домик ока­зал­ся чудес­но разу­кра­шен­ным, сохра­няя на себе части­цы сияния.

— Как кра­си­во! — вос­хи­ти­лась Лилия.

— И ты можешь создать еще озе­ро, дере­вья и цве­ты, — тихонь­ко пред­ло­жил ей Егор. — А твой новый друг навер­ня­ка помо­жет тебе и их украсить.

— Девоч­ка уди­ви­тель­ная, — поде­лил­ся Егор впе­чат­ле­ни­я­ми. — Она вос­хи­ти­ла меня сво­ей настой­чи­во­стью и разумностью.

— Да, она очень спо­соб­ная, — под­твер­ди­ла пра­ба­буш­ка. — Поло­жи­тель­ные чер­ты ее харак­те­ра очень помо­гут ей, когда для нее наста­нет вре­мя воплощения.

— Это про­изой­дет скоро?

— Не совсем. Но ты обя­за­тель­но узна­ешь ее.

— Оля, ты хочешь ска­зать, что она родит­ся где-то рядом со мной?! Моей сест­рой, бра­том, сыном, доче­рью, малень­ким другом?

— Сей­час еще не вре­мя об этом гово­рить. Но ваша вза­им­ная сим­па­тия обя­за­тель­но при­тя­нет вас друг к другу.

— Я буду ей точ­но рад, в каком бы виде она ни появилась.

Пра­ба­буш­ка посмот­ре­ла на Его­ра и улыбнулась.

— Я вижу твои мыли. Ты сей­час поду­мал о том, что люди ваше­го мира совер­шен­но напрас­но назы­ва­ют нашу сфе­ру миром мертвых.

— Я хоро­шо пони­маю теперь, как неле­по это назва­ние. Вот я — живой, с точ­ки зре­ния наше­го мира, — при­сут­ствую здесь и бесе­дую с тобой. Инте­рес­но, а дру­гие люди, счи­та­ю­щие себя живы­ми, могут посе­щать эту сферу?

— Конеч­но. Здесь, напри­мер, часто быва­ет твоя одно­класс­ни­ца Света.

Егор помор­щил­ся.

— Что такое? — уди­ви­лась прабабушка.

— Она отно­сит­ся ко мне не очень хоро­шо. Поче­му-то я ее все вре­мя раздражаю.

— Думаю, что это какое-то вре­мен­ное недо­ра­зу­ме­ние с тво­ей или с ее сто­ро­ны. Плот­ное тело иска­жа­ет мно­гие вос­при­я­тия. И ино­гда при­хо­дит­ся потра­тить зна­чи­тель­ные уси­лия, что­бы отли­чить истин­ное от кажущегося.

— Ты хочешь ска­зать, что, нахо­дясь в этой сфе­ре, Све­та ста­но­вит­ся другой?

— Она здесь ста­но­вит­ся собой. И ты сей­час в этом сам убедишься.

Пра­ба­буш­ка посмот­ре­ла куда-то за спи­ну юно­ши. Он обер­нул­ся и уви­дел Све­ту. Та сиде­ла на оди­но­кой ска­мей­ке сре­ди лес­но­го пар­ка. Оли уже не было рядом, поэто­му Егор напра­вил­ся к девушке.

— Егор! — радост­но вос­клик­ну­ла та. — Как при­ят­но тебя здесь видеть!

В гла­зах девуш­ки сия­ли звез­доч­ки. И они были совсем не похо­жи на те, потем­нев­шие, кото­рые Егор при­вык видеть в дру­гом мире.

— Что ты дела­ешь в этой сфе­ре, Све­та? — спро­сил он. — Моя пра­ба­буш­ка ска­за­ла, что ты посе­ща­ешь ее часто.

— Я наблю­даю здесь за сво­ей буду­щей доч­кой, — отве­ти­ла девуш­ка, и гла­за ее вспых­ну­ли еще ярче.

Его­ра вне­зап­но оза­ри­ла догадка.

— Све­та, девоч­ку зовут Лилия?

— Да, — отве­ти­ла девуш­ка. — Если бы ты знал, какой это чуд­ный ребенок!

— А ты не будешь про­тив, если мы будем наблю­дать за этим ребен­ком вместе?

— Конеч­но, Егор! Мне все­гда так хоро­шо, когда ты нахо­дишь­ся рядом.

— Раз­ве мож­но так рез­ко кру­тить регу­ля­то­ры на незна­ко­мых приборах? 

Ста­ни­слав Бори­со­вич про­тя­нул пра­вую руку и вер­нул пере­клю­ча­тель в режим пикосекунд.

На экране вновь задви­га­лись моле­ку­лы — вер­нее, их модель­ное пред­став­ле­ние. Ино­гда моле­ку­лы соеди­ня­лись пря­мы­ми отрез­ка­ми, что сим­во­ли­зи­ро­ва­ло уста­нов­ле­ние хими­че­ских свя­зей меж­ду ними.

— У тебя все нор­маль­но? — спро­сил стар­ший, заме­тив что-то необыч­ное в пове­де­нии младшего.

— Все в поряд­ке, — отве­тил Егор. 

— Может быть, тебе что-то непо­нят­но в модели?

— Все ясно и нагляд­но, Ста­ни­слав Бори­со­вич. Я теперь даже понял, что хими­че­ские свя­зи меж­ду ато­ма­ми и моле­ку­ла­ми созда­ют­ся и рушат­ся за пикосекунды.

— Но все-таки какой-то вопрос у тебя есть — я чув­ствую это. Зада­вай его, не стесняйся.

— Ста­ни­слав Бори­со­вич, нас отпра­ви­ли в ваш инсти­тут вме­сте с моей одно­класс­ни­цей, Све­той. Вы не зна­е­те, в каком она сей­час подразделении?

— Знаю, конеч­но. Ее взя­ли к себе небо­жи­те­ли. Ты, навер­ное, понял, что йок­то­се­кун­да­ми дело не кон­ча­ет­ся. И неко­то­рые из нас пыта­ют­ся рабо­тать с более мел­ки­ми частя­ми секун­ды, кото­рым даже назва­ния еще не придумали.

— А мож­но к этим небо­жи­те­лям загля­нуть на секун­ду? Их заоб­лач­ные выси нахо­дят­ся не очень дале­ко от нас?

— Они оби­та­ют рядом — вто­рая дверь налево.

Егор быст­ро вско­чил и исчез со словами:

— Я мигом — туда и обратно.

Ста­ни­слав Бори­со­вич пока­чал голо­вой и проворчал:

— Девуш­ки… в голо­ве одни толь­ко девуш­ки. И когда же им думать о про­бле­мах времени? 

Вор­ча­ние Ста­ни­сла­ва Бори­со­ви­ча зву­ча­ло весь­ма дружелюбно.