Обновленная планета 36. Рия. Елена Конева

Серд­це Рии тре­пе­та­ло и не хоте­ло успо­ка­и­вать­ся. Ей было тоск­ли­во до слёз. Ала­ни смот­ре­ла на осу­нув­ше­е­ся лицо внуч­ки через экран планшета.

— Давай попла­чем вме­сте, а потом пого­во­рим, — пред­ло­жи­ла она.

Рия всхлип­ну­ла:

— Тяже­ло мне. Уже три неде­ли ни одно­го лёг­ко­го дня. Не могу понять, что со мной происходит.

Ала­ни помолчала.

— А ты пом­нишь игруш­ку под назва­ни­ем «Калей­до­скоп»? — вдруг спро­си­ла она.

— Конеч­но, — девоч­ка вытер­ла слёзы.

— Хочешь, я тебе рас­ска­жу, как она устроена?

— Ты меня пыта­ешь­ся успо­ко­ить? — голос Рии был уже менее напряжённым.

— Пыта­юсь.

— Лад­но, рас­ска­зы­вай — мне это интересно. 

— По внеш­не­му виду калей­до­скоп — это закры­тая с двух сто­рон кар­тон­ная труб­ка. Но если её разо­брать, то внут­ри мы уви­дим две основ­ные части: тре­уголь­ную приз­му и узор­ную каме­ру. Ты же зна­ешь, как выгля­дит тре­уголь­ная призма?

— Два тре­уголь­ни­ка в осно­ва­ни­ях и три пря­мо­уголь­ни­ка по бокам.

— Пра­виль­но. Толь­ко приз­ма в калей­до­ско­пе полая, а на месте тре­уголь­ни­ков — отвер­стия. Через одно из отвер­стий приз­мы будет попа­дать свет, а через дру­гое мы будем смотреть.

— Но там, вро­де, где-то долж­ны быть зеркала.

— А вот приз­ма как раз и состав­ле­на из зер­каль­ных поло­сок, при­чём отра­жа­ю­щие поверх­но­сти обра­ще­ны внутрь. Пред­ставь, что ты загля­ды­ва­ешь в приз­му с одно­го кон­ца и смот­ришь через неё на бусин­ку, лежа­щую на сто­ле. Как ты дума­ешь, что ты увидишь?

— Навер­ное, несколь­ко буси­нок — вер­нее, саму бусин­ку и её отражения. 

— Всё пра­виль­но. А если теперь мы насып­лем в коро­боч­ку мно­го цвет­ных буси­нок и посмот­рим через приз­му на них? 

— Неуже­ли тогда мы уви­дим узор?

Ала­ни кив­ну­ла, и Рия спросила:

— Эта коро­боч­ка и есть та узор­ная каме­ра, кото­рую ты упоминала?

— Да. Эта каме­ра похо­жа на про­зрач­ную баноч­ку для кре­ма. И в неё мож­но поме­щать всё, что угод­но: цвет­ные стёк­лыш­ки, камеш­ки, бусин­ки, кусоч­ки про­во­ло­ки или пласт­мас­сы — всё, что понра­ви­лось дизайнеру.

— А эти цвет­ные пред­ме­ты про­сто насы­па­ны в каме­ру? Ведь, когда каме­ра будет вра­щать­ся, все они могут сва­лить­ся в кучу.

— Хоро­шо, что ты это отме­ти­ла. В про­стые, осо­бен­но само­дель­ные, каме­ры пред­ме­ты дей­стви­тель­но насы­па­ют. Но такие каме­ры не дают чёт­ко­сти и богат­ства узо­ров, как более слож­ные. Я рас­ска­жу тебе, как узор­ную каме­ру созда­ют про­фес­си­о­на­лы. Они дно каме­ры дела­ют чёр­ным и при­кле­и­ва­ют к нему часть цвет­ных пред­ме­тов. При этом дизай­не­ры, под­би­рая место для оче­ред­ной дета­ли, смот­рят через приз­му, насколь­ко эта деталь хоро­шо соче­та­ет­ся с уже закреп­лён­ны­ми. Мел­кие дета­ли, вклю­чая бисер, насы­па­ют сво­бод­но. Потом каме­ру закры­ва­ют крыш­кой и через малень­кое отвер­стие запол­ня­ют её мине­раль­ным мас­лом, после чего отвер­стие заделывают.

— А что такое мине­раль­ное масло?

— Это веще­ство, кото­рое исполь­зу­ют для тех­ни­че­ских целей. Его полу­ча­ют при пере­ра­бот­ке полез­ных иско­па­е­мых. Оно не име­ет ни цве­та, ни вку­са, ни запаха. 

— А я поня­ла, зачем нуж­но это мас­ло. Пред­ме­ты в нём будут пере­ме­щать­ся мед­лен­но и не будут сли­пать­ся друг с другом.

— Точ­но, Рия. Когда тре­уголь­ная приз­ма и узор­ная каме­ра гото­вы, их поме­ща­ют в кар­тон­ную труб­ку. Приз­му закреп­ля­ют внут­ри, а узор­ную каме­ру — на одном из кон­цов труб­ки. На дру­гой конец труб­ки наде­ва­ют крыш­ку с отвер­сти­ем по цен­тру, в кото­рое нуж­но будет смот­реть. И вот мы берём калей­до­скоп в руки и под­но­сим его к гла­зам. Свет через про­зрач­ные стен­ки узор­ной каме­ры пада­ет на цвет­ные пред­ме­ты, отра­жа­ет­ся от них, мно­го­крат­но переот­ра­жа­ет­ся в зер­ка­лах приз­мы и попа­да­ет в наши гла­за. Мы вра­ща­ем калей­до­скоп и наблю­да­ем заво­ра­жи­ва­ю­щую кар­ти­ну сме­ня­ю­щих­ся и нико­гда не повто­ря­ю­щих­ся узоров.

Рия затих­ла, а потом спросила:

— Бабуш­ка, ты ведь с какой-то целью так подроб­но рас­ска­за­ла мне об устрой­стве калейдоскопа? 

— Несо­мнен­но. Я хочу, что­бы мы с тобой при­ме­ни­ли этот образ к опи­са­нию тво­е­го теку­ще­го состояния.

— Хоро­шая идея. Давай попробуем.

— Тогда пред­ставь себе, что кто-то выта­щил из калей­до­ско­па узор­ную каме­ру, открыл её и запол­нил довер­ху дра­го­цен­ны­ми камеш­ка­ми. Он хотел таким спо­со­бом улуч­шить узо­ры калей­до­ско­па, сде­лать их более кра­си­вы­ми и раз­но­об­раз­ны­ми. Как ты дума­ешь — что он в резуль­та­те получит?

— Ну вряд ли он полу­чит раз­но­об­ра­зие, так как пред­ме­ты в каме­ре пере­ста­нут сво­бод­но перемещаться.

— И что в таком слу­чае ему надо будет сделать?

— Пере­со­брать каме­ру зано­во. Может быть, ему надо будет взять баноч­ку поболь­ше, что­бы раз­ме­стить в ней все камеш­ки гармонично. 

— Всё пра­виль­но, — вздох­ну­ла Ала­ни. — Вот и тебе сей­час надо взять баноч­ку поболь­ше, так как твои новые дра­го­цен­но­сти не втис­ки­ва­ют­ся в старую.

— Объ­яс­ни. Пока не понимаю.

— Твой калей­до­скоп — это твоя вра­ща­ю­ща­я­ся аура. На дне узор­ной каме­ры, в энер­ге­ти­че­ском теле, рас­по­ло­же­ны вих­ри цен­тров, око­ло кото­рых соби­ра­ют­ся и хра­нят­ся цвет­ные искор­ки энер­гий. Каж­дый центр выгля­дит как дра­го­цен­ный камень — рубин, изу­мруд, сап­фир или какой-то дру­гой. А отдель­ные искор­ки энер­гий сво­бод­но пере­ме­ща­ют­ся по ауре по направ­ле­нию к цен­трам или обра­зу­ют новые завихрения.

— Кажет­ся, начи­наю пони­мать. Цен­тры — это то, что при­кле­е­но к чёр­но­му дну узор­ной каме­ры калей­до­ско­па, а оди­ноч­ные искры — это сво­бод­но пере­ме­ща­ю­щи­е­ся бисе­рин­ки. Но к чему ты меня сей­час под­во­дишь, бабушка?

— К тому, что узор­ная каме­ра тво­е­го калей­до­ско­па переполнилась.

— Неуже­ли кто-то открыл её и насы­пал туда слиш­ком мно­го дра­го­цен­ных камешков?

— Камеш­ки, то есть искор­ки энер­гий, сами про­ник­ли в тебя за эти кани­ку­лы, кото­рые ты про­ве­ла у нас. Твоя аура напи­та­лась ими. Я уже гово­ри­ла тебе, что наши места заря­же­ны очень мощ­ны­ми энергиями.

— И что мне теперь надо делать — рас­тя­нуть свою ауру?

— Она рас­ши­рит­ся сама — нуж­но толь­ко спо­кой­но подо­ждать. Это назы­ва­ет­ся асси­ми­ля­ци­ей новых энер­гий. Понят­но, что тебе тяже­ло, так как ком­би­ни­ро­вать ста­рые энер­гии с новы­ми очень непро­сто. Но когда про­цесс упо­ря­до­чи­ва­ния энер­гий закон­чит­ся, узо­ры в тво­ей ауре ста­нут намно­го инте­рес­нее и ты ощу­тишь себя совсем дру­гим человеком.

Рия смот­ре­ла в лицо бабуш­ки на экране.

— Пожа­луй, твоё пред­по­ло­же­ние объ­яс­ня­ет тяжесть послед­них трёх недель. Оно так­же даёт надеж­ду на то, что ско­ро всё это закон­чит­ся. Но как ты объ­яс­нишь, что подоб­ное быва­ло со мной и рань­ше, хотя и не так долго? 

— Но ты сама уже как-то дала это­му объяснение.

— Ты о моём пере­ход­ном возрасте?

— Да.

— Мож­но пого­во­рить и о нём. Долж­на же я в себе разобраться.

— Тогда я задам тебе несколь­ко вопросов.

— Когда ты ста­ла заме­чать, что с тобой про­ис­хо­дит что-то не то?

— Года два назад. Мне вдруг ста­ло труд­но нахо­дить­ся в шко­ле. Я года­ми ходи­ла туда — и мне это нра­ви­лось. Но вне­зап­но исчез сти­мул про­дол­жать это делать. 

— Тебе разо­нра­ви­лось изу­чать школь­ные предметы? 

— Нет. Но я пере­ста­ла пони­мать, с какой целью их нуж­но изучать.

— Ты ста­ла боль­ше ана­ли­зи­ро­вать то, что про­ис­хо­дит вокруг?

— Да. А так­же — боль­ше дискутировать.

— У тебя появи­лась своя точ­ка зрения?

— Она про­сто не была рань­ше ярко выра­же­на — я слу­ша­ла и согла­ша­лась, а теперь пред­по­чи­таю высказываться.

— Что ещё ты заметила?

— На меня ста­ло нака­ты­вать чув­ство оди­но­че­ства. Ино­гда я ощу­щаю себя поте­рян­ной в этом мире, хотя люб­лю нашу семью и знаю, что семья любит меня.

— А дру­зья? Преж­де у тебя было мно­го подру­жек, и ты то одну, то дру­гую назы­ва­ла лучшей.

— Но сей­час я нико­го не назы­ваю сло­вом «друг».

— Поче­му? Оно тебя к чему-то обязывает?

— Оно свя­зы­ва­ет мою свободу. 

— Что-нибудь ещё хочешь отметить?

— Исчер­пан­ность сил. Ино­гда она насту­па­ет — и тогда смысл суще­ство­ва­ния теря­ет­ся. Но, навер­ное, того, что я ска­за­ла, уже хва­тит, что­бы поста­вить мне диагноз?

— Вполне.

— И каков он будет? 

— Сере­ди­на тре­тье­го семилетия. 

— Кру­то! Но как-то ты замыс­ло­ва­то обо­зна­чи­ла мой воз­раст. И всё же инте­рес­но — поче­му ты раз­би­ла годы жиз­ни на семилетия?

— Если хочешь, рас­ска­жу об этом подробнее.

— Хочу. И осо­бен­но хочу знать, что про­ис­хо­дит с под­рост­ка­ми в воз­расте «два по семь плюс три с половиной».

— Ты пом­нишь, я тебе гово­ри­ла, что чело­век — это слож­ная структура?

— Конеч­но. Ты рас­ска­зы­ва­ла о телах раз­ной плот­но­сти. Через плот­ное тело созна­ние чело­ве­ка дей­ству­ет в плот­ном мире, а через набор тон­ких тел — в тон­ком. И ещё ты гово­ри­ла о лич­но­сти и индивидуальности.

— А что ты запом­ни­ла о них?

— Инди­ви­ду­аль­ность бес­смерт­на, а лич­ность смерт­на. Девоч­ка Рия, то есть я, — это лич­ность. Но инди­ви­ду­аль­ность, кото­рая вопло­ще­на сей­час в Рие, мог­ла рань­ше ожив­лять рыца­ря Этье­на, море­хо­да Лео или восточ­ную цари­цу Джахан.

— А зачем инди­ви­ду­аль­ность вопло­ща­ет­ся в раз­ные личности?

— Что­бы соби­рать опыт. Каж­дая лич­ность даёт ей что-то своё.

— Хоро­шо. Давай теперь пред­ста­вим, что при­шло вре­мя инди­ви­ду­аль­но­сти вопло­тить­ся. И вот насту­пил пре­крас­ный момент — родил­ся ребёнок! 

— Он сде­лал пер­вый вдох и закричал! 

— И в этот момент на нём отпе­ча­та­лась Вселенная.

— Об отпе­чат­ках я слы­ша­ла от тебя в свя­зи с горо­ско­па­ми. Ты хочешь рас­ска­зать мне о них?

— Ско­рее о том, на чём осно­ва­но их состав­ле­ние. Пред­ставь себя этим толь­ко что родив­шим­ся мла­ден­цем. Ты кро­хот­ная точ­ка, кото­рую окру­жа­ет звёзд­ная сфе­ра. Все объ­ек­ты кос­мо­са излу­ча­ют. И ты ока­зы­ва­ешь­ся в цен­тре оке­а­на направ­лен­ных на тебя энер­гий. Все они запе­чат­ле­ва­ют­ся вих­ря­ми раз­ной интен­сив­но­сти в тво­ей, ещё совер­шен­но чистой ауре. И запе­чат­ле­ва­ют­ся они в тебе на всю твою даль­ней­шую жизнь. Разу­ме­ет­ся, самое боль­шое воз­дей­ствие на тебя ока­зы­ва­ют лучи наше­го Солн­ца и пла­нет нашей Сол­неч­ной системы. 

— А у меня зна­ешь, какой образ после тво­их слов воз­ник? Звёзд­ная сфе­ра созда­ла в моей ауре вих­ри — и я теперь тоже излу­чаю. Сфе­ра излу­ча­ет, и я излу­чаю. И мы с ней дей­ству­ем друг на дру­га сво­и­ми излучениями.

— Пре­крас­ный образ, Рия! Так на самом деле и происходит. 

— Но рас­ска­жи подроб­нее о гороскопе.

— Ты виде­ла свой горо­скоп. Он ещё назы­ва­ет­ся наталь­ной кар­той. На этой кар­те изоб­ра­же­но вза­им­ное рас­по­ло­же­ние Солн­ца и пла­нет нашей систе­мы в момент тво­е­го рождения. 

— А для чего такой горо­скоп составляют?

— Что­бы знать, как звёзд­ная сфе­ра будет вли­ять на тебя в любой момент в буду­щем. Ведь звёзд­ная сфе­ра не сто­ит на месте. Она дви­жет­ся по зако­нам, извест­ным астрономам. 

— Кажет­ся, до меня начи­на­ет дохо­дить. Пусть моя наталь­ная кар­та — это кар­та номер один. Мы рису­ем кар­ту номер два, кото­рая пока­зы­ва­ет, как будет выгля­деть звёзд­ная сфе­ра через два­дцать лет после мое­го рож­де­ния. Потом эти две кар­ты срав­ни­ва­ем и узна­ём, как мы со сфе­рой будем вза­и­мо­дей­ство­вать через два­дцать лет.

— Заме­ча­тель­но! Вот как раз такие срав­не­ния и дела­ют астрологи.

— Но если кар­ти­на звёзд­ной сфе­ры отпе­ча­та­лась в ребён­ке один раз и оста­ёт­ся той же самой и во взрос­лом чело­ве­ке, то отку­да берёт­ся деле­ние лет его жиз­ни на семилетия? 

— Ты уме­ешь зада­вать хоро­шие вопро­сы, Рия. Зна­чит, каж­дые семь лет с чело­ве­ком про­ис­хо­дит что-то очень важ­ное. Вспом­ни ещё раз об инди­ви­ду­аль­но­сти. С каким обра­зом я срав­ни­ва­ла её, когда рас­ска­зы­ва­ла тебе о ней?

— С солн­цем наше­го орга­низ­ма. Постой, постой, бабуш­ка! Я попро­бую даль­ше дога­дать­ся сама. Полу­ча­ет­ся, что инди­ви­ду­аль­ность тоже меня облу­ча­ет. И, навер­ное, она дела­ет это как-то осо­бен­но силь­но в нача­ле каж­до­го семи­ле­тия. Я что — каж­дые семь лет рож­да­юсь заново?!

— Ты даже не пред­став­ля­ешь, насколь­ко инте­рес­но ты это ска­за­ла, Рия. Не все энер­ге­ти­че­ские цен­тры чело­ве­ка могут проснуть­ся для дея­тель­но­сти сра­зу. Пред­став­ля­ешь, что было бы, если бы орга­низм малень­ко­го чело­веч­ка вдруг напол­нил­ся энер­ги­ей, харак­тер­ной для взрос­ло­го человека? 

— Был бы ужас! Тело ребё­ноч­ка, навер­ное, раз­ру­ши­лось бы.

— Имен­но так, Рия. Но то же самое мож­но ска­зать и о под­рост­ке, и о моло­дом чело­ве­ке. Для каж­до­го воз­рас­та мож­но акти­ви­ро­вать толь­ко опре­де­лён­ные цен­тры, и то до опре­де­лён­ной сте­пе­ни, — ина­че хлы­нув­шие энер­гии силь­но навре­дят орга­низ­му. Поэто­му инди­ви­ду­аль­ность даёт оче­ред­ной тол­чок к совер­шен­ство­ва­нию лич­но­сти толь­ко тогда, когда закон­чен преды­ду­щий этап раз­ви­тия. В сред­нем это полу­ча­ет­ся каж­дые семь лет. Но запом­ни, что не у всех это про­ис­хо­дит одинаково.

— Я поня­ла тебя, бабуш­ка. Но вот, похо­же, инди­ви­ду­аль­ность уже уда­ри­ла по моим цен­трам в нача­ле тре­тье­го семи­ле­тия. Давай об этом семи­ле­тии подроб­нее и поговорим.

— До семи лет ребё­нок ещё силь­но свя­зан с Тон­ким Миром. А к четыр­на­дца­ти годам у под­рост­ка эта связь прак­ти­че­ски прерывается.

— И как он это воспринимает?

— Он дез­ори­ен­ти­ро­ван. Пред­ставь себе, что ты сто­ишь на высо­кой горе. Ты видишь всё вокруг: леса, реки, доро­ги, дома — и зна­ешь, как добрать­ся до любо­го объ­ек­та. И вот ты спус­ка­ешь­ся вниз, в плот­ный мир, а гора вне­зап­но исче­за­ет. Вме­сте с ней про­па­да­ет весь обзор, и ты не видишь ниче­го из того, что виде­ла рань­ше. И ты теперь поня­тия не име­ешь, куда тебе идти и что делать.

— Зна­ко­мо. Неуже­ли все под­рост­ки ощу­ща­ют это?

— В раз­ной сте­пе­ни. Но самые боль­шие труд­но­сти испы­ты­ва­ют те, кто уже про­шёл длин­ный путь вопло­ще­ний, испы­тал себя во мно­гих жиз­нях. Им тяже­ло уже после семи лет, но осо­бен­но труд­но им после четырнадцати.

— Поче­му, бабушка?

— Пото­му что в них накоп­ле­ны огром­ные энер­гии. После импуль­са от инди­ви­ду­аль­но­сти в нача­ле тре­тье­го семи­ле­тия энер­гии про­буж­да­ют­ся. Под­ро­сток уже чув­ству­ет богат­ство сво­их энер­гий, но ещё не зна­ет, что с ними делать. Он начи­на­ет тре­во­жить­ся и со стра­хом смот­рит в неиз­вест­ное буду­щее. Но если ябло­ню с созрев­ши­ми ябло­ка­ми будут тря­сти, то её пло­ды упа­дут в про­те­ка­ю­щую рядом реку. Под­ро­сток как раз и тря­сёт свою ябло­ню — и его энер­гии теря­ют­ся понапрасну. 

— А что делать-то тогда, бабушка?

— Пытать­ся гар­мо­ни­зи­ро­вать себя достой­ны­ми спо­со­ба­ми: хоро­шей музы­кой, природой. 

— Я очень люб­лю лес. Когда я при­хо­жу туда с откры­тым серд­цем, все­гда полу­чаю облегчение.

— Очень хоро­шо, что ты так живо реа­ги­ру­ешь на при­ро­ду. Но сей­час я ска­жу тебе ещё об одном полез­ном спо­со­бе — что бы ни про­ис­хо­ди­ло, надо про­дол­жать работать. 

Рия рас­сме­я­лась:

— Сло­ва «бабуш­ка» и «рабо­тать» для меня сино­ни­мы. Ты почти все раз­го­во­ры со мной закан­чи­ва­ешь пред­ло­же­ни­ем: «Рабо­тай!»

— Это и понят­но — я же пере­даю тебе свой опыт. Любая рабо­та, умствен­ная или физи­че­ская, при­вле­ка­ет к тебе энер­гии из про­стран­ства. К тому же ритм рабо­ты отго­ня­ет от тебя тяжё­лые мысли. 

— Да, тяжё­лые мыс­ли ино­гда воз­ни­ка­ют. И очень труд­но от них отделаться. 

— Они, ско­рее все­го, даже не твои. Вокруг нас мно­го неви­ди­мых сущ­но­стей. Одни из них — свет­лые и радост­ные, дру­гие — тём­ные и злоб­ные. Вот эти тём­ные и пыта­ют­ся вну­шить людям мыс­ли, кото­рые погру­жа­ют их в безыс­ход­ность, отча­я­ние и мрак.

— Ты ска­за­ла, что такие мыс­ли мож­но ото­гнать работой.

— Да, если ты в состо­я­нии рабо­тать. А если не в состо­я­нии, то отбра­сы­вать их нуж­но любой рит­мич­ной вол­ной, кото­рая идёт от тебя как от центра.

— А как такую вол­ну мож­но создать?

— Рит­мич­ным дей­стви­ем. Напри­мер, мож­но всё вре­мя повто­рять алфа­вит. Или мож­но счи­тать от одно­го до деся­ти мно­го раз. Мож­но повто­рять какое-то сти­хо­тво­ре­ние. Как толь­ко почув­ству­ешь, что на тебя идёт злоб­ное напа­де­ние, сра­зу начи­най это делать.

— Бабуш­ка, а мож­но повто­рять ту молит­ву, кото­рую ты мне дала?

— Мож­но. Эту молит­ву я когда-то соста­ви­ла для себя из самых кра­си­вых выра­же­ний, обра­щён­ных к Выс­ше­му. У каж­до­го чело­ве­ка есть своё пони­ма­ние Выс­ше­го, к кото­ро­му мож­но обра­тить­ся от все­го сердца.

— А тебе помог­ла твоя молитва?

— Да. Мно­го лет назад я заме­ти­ла, что в моём мен­таль­ном про­стран­стве мно­го мусо­ра. И я нача­ла еже­днев­но повто­рять молит­ву, когда моя голо­ва была сво­бод­на от умствен­ной дея­тель­но­сти. Я и сей­час часто это делаю.

— И твоё про­стран­ство очистилось?

— Вполне.

— Тогда и я попро­бую повто­рять эту молитву. 

— А ты, кста­ти, посмот­ре­ла видео об устрой­стве порш­не­во­го насо­са? Там ещё чело­ве­чек кача­ет воду в пустыне.

— Конеч­но.

— Я при­сла­ла тебе его наме­рен­но. Ты ведь рас­суж­да­ла об обсто­я­тель­ствах жиз­ни, кото­рые сгу­ща­ют­ся и давят как пресс.

— Но сей­час-то мне понят­но, что я нахо­жусь на пике тре­тье­го семи­ле­тия, в самой напря­жён­ной его точке. 

— А всё-таки ска­жи мне в двух сло­вах — как ты поня­ла прин­цип дей­ствия насоса?

— Если в двух, то так: пор­шень идёт вниз — и вода по цилин­дру под­ни­ма­ет­ся вверх; пор­шень идёт вверх — и вода выли­ва­ет­ся в ведро.

— Корот­ко и ёмко — и доста­точ­но для того, что­бы сде­лать один фило­соф­ский вывод. Попробуешь?

Рия вни­ма­тель­но посмот­ре­ла на бабушку.

— Пожа­луй, попро­бую: «Если не будет дав­ле­ния, то не будет и подъёма». 

— Отлич­но, Рия! Давай мы эту фор­му­ли­ров­ку назо­вём Зако­ном Насоса.

— Ух ты! — вдруг про­зву­чал муж­ской голос. — Вы зако­ны уже выводите!

— Дедуш­ка! — обра­до­ва­лась Рия. 

Она посмот­ре­ла на часы и смутилась: 

— Ниче­го себе — мы с бабуш­кой про­го­во­ри­ли три часа.

— Бол­туш­ки вы извест­ные — обе, — пома­хал ей с экра­на дедуш­ка. — Но сей­час уде­ли­те немно­го вни­ма­ния мне — вер­нее, мое­му ново­му изобретению. 

— Все­гда с радо­стью! — Рия счаст­ли­во улыбалась.

— Я кое-что сде­лал в направ­ле­нии вашей с бабуш­кой мечты.

— Какой, дедуш­ка, — у нас их много? 

— Вы тут как-то фан­та­зи­ро­ва­ли о кноп­ке, кото­рую мож­но нажать — и тут же очу­тить­ся в жела­е­мом месте.

Ала­ни заволновалась: 

— Неуже­ли у тебя что-то получилось?

— Совсем немно­го, но вам будет интересно.

Дедуш­ка под­со­еди­нил к план­ше­ту неболь­шое устройство.

— Рия, толь­ко не пугай­ся, — успел ска­зать он, но огром­ные гла­за девоч­ки уже смот­ре­ли в пространство. 

Бабуш­ка при­бли­зи­лась к ней и улыб­ну­лась. Рия осто­рож­но при­кос­ну­лась к её руке и ощу­ти­ла тепло.

— А гово­рить бабуш­ка может? — изум­лён­но спро­си­ла девочка.

— Пока нет. Но я хочу, что­бы со вре­ме­нем вы бесе­до­ва­ли рядом на диване и не ощу­ща­ли, что одна из вас нахо­дит­ся за тыся­чи кило­мет­ров от другой. 

Про­стран­ство опу­сте­ло, и Рия вновь повер­ну­лась к экрану.

— Мне сего­дня совсем не оди­но­ко, — сооб­щи­ла она.

Два род­ных чело­ве­ка улыб­ну­лись её в ответ:

— Рия, мы — с тобой. Можешь не сомне­вать­ся — твои «два по семь плюс три с поло­ви­ной» мы одо­ле­ем вместе!