Обновленная планета 32. Картины на снегу. Елена Конева

Ста­ре­ю­щий царь сидел на троне и задум­чи­во смот­рел на сто­я­ще­го перед ним юно­го сына.

— Наши при­двор­ные пока­за­ли тебе, Луче­зар, пять­де­сят девять невест из луч­ших домов наше­го цар­ства. Неуже­ли ни одна из них не тро­ну­ла твоё сердце? 

— Ни одной из этих деву­шек, отец, серд­це моё не отве­ти­ло, — искренне сооб­щил юноша.

— Но ты вошёл в брач­ный воз­раст и, по нашим зако­нам, дол­жен женить­ся и поза­бо­тить­ся о наследнике.

— Я испол­ню свой долг! — вос­клик­нул Луче­зар. — Но мне нуж­на неболь­шая отсроч­ка. Наши муд­рые зако­ны поз­во­ля­ют царе­ви­чу посе­тить сосед­ние стра­ны, перед тем как он совер­шит свой окон­ча­тель­ный выбор. Воз­мож­но ли это в моём слу­чае, отец?

Царь посмот­рел на сына с интересом.

— Хочешь поис­кать неве­сту в даль­них кра­ях, Лучезар? 

Юно­ша не отве­тил, и царь продолжил:

— Ну что ж, это вполне воз­мож­но. Я сего­дня же отправ­лю гра­мо­ты в бли­жай­шие цар­ства. Их госу­да­ри при­мут тебя в сво­их двор­цах и помо­гут наше­му делу.

Царе­вич сму­тил­ся, и отец тут же заме­тил это.

— Ты ни в чём не будешь нуж­дать­ся во вре­мя поезд­ки, сын. Я отправ­лю с тобой тво­их дру­зей, каз­на­чея и охра­ну и дам им все необ­хо­ди­мые распоряжения.

Царе­вич про­дол­жал пре­бы­вать в заме­ша­тель­стве, и царь спро­сил прямо:

— Я чего-то не знаю, Луче­зар? Если у тебя есть какие-то про­бле­мы, кото­рые кажут­ся тебе нераз­ре­ши­мы­ми, сооб­щи мне о них — и мы вме­сте най­дём решение.

Обод­рён­ный царём, юно­ша про­из­нёс свою просьбу:

— Поз­воль мне путе­ше­ство­вать одно­му, без сви­ты, отец. Если ты не про­тив, я поки­ну дво­рец ночью — пеш­ком и в про­стой одежде.

Всё внут­ри отца напряг­лось, но царь сдер­жал волнение.

— Пусть будет так, как ты решил, — ска­зал он. — В доро­ге лег­че узнать себя и свои предпочтения.

Путе­ше­ствие царе­ви­ча дли­лось два года. Вла­дея мно­ги­ми полез­ны­ми навы­ка­ми, он лег­ко зара­ба­ты­вал себе на еду и одеж­ду, а потом шёл даль­ше, увле­ка­е­мый тягой к познанию.

Оста­ва­лось не более меся­ца до того дня, когда воз­му­жав­ший юно­ша дол­жен был вер­нуть­ся во дво­рец. Неве­сту себе он так и не нашёл, но это было совсем неуди­ви­тель­но — ведь он её и не искал. Он хотел испы­тать себя в раз­ных усло­ви­ях жиз­ни и теперь воз­вра­щал­ся домой, что­бы испол­нить свой долг.

Царе­вич лег­ко под­нял­ся на при­го­рок, вды­хая холод­ный воз­дух и любу­ясь белиз­ной толь­ко что выпав­ше­го сне­га. Навер­ху он уви­дел девуш­ку, кото­рая непо­движ­но сто­я­ла перед неболь­шой полян­кой. Юно­ша нахо­дил­ся от неё в несколь­ких мет­рах, и ему надо было прой­ти мимо, но девуш­ка, услы­шав шум, нару­шив­ший тиши­ну, повер­ну­ла к нему голо­ву и попросила:

— Постой пока там, стран­ник! И, пожа­луй­ста, ни о чём не думай!

Прось­ба была стран­ной. Царе­вич огля­дел­ся и не уви­дел ниче­го тако­го, что мог­ло бы вос­пре­пят­ство­вать его пере­дви­же­нию. Он сде­лал шаг впе­рёд, но девуш­ка воскликнула:

— Про­шу тебя — оста­но­вись! Это ведь мой снег!

Всё вокруг было белым-бело, и царе­вич спро­сил, пока­зы­вая на засы­пан­ные пространства:

— А это чей снег? 

— Это их, — ука­за­ла девуш­ка на раз­бро­сан­ные вда­ли дома. 

— Ты шутишь что ли? — засме­ял­ся юно­ша и сде­лал ещё пару шагов.

— Стой! Неуже­ли ты не пони­ма­ешь, что сей­час сюда нельзя?!

— Глу­пая дев­чон­ка! — неожи­дан­но для себя с силой выкрик­нул царевич.

Напря­жён­ная фигур­ка девуш­ки вдруг обмяк­ла. Она повер­ну­лась спи­ной к полян­ке и пошла к бли­жай­ше­му дому. Юно­ше пока­за­лось, что девуш­ка запла­ка­ла. Он рас­те­рял­ся и не знал, что предпринять.

— А где Дари­на? — спро­сил под­ни­ма­ю­щий­ся сни­зу парень. 

Не услы­шав отве­та, он про­шёл к полян­ке, и отту­да до царе­ви­ча донёс­ся его воз­буж­дён­ный голос:

— Это ты что ли всё испортил?!

— Испор­тил что? — Луче­зар подо­шёл ближе.

— Цве­ты, конеч­но! Да ещё и бук­вы жёл­тым цве­том рас­кра­сил! Раз­ве ты не зна­ешь, что это осо­бен­но оскор­би­тель­но для девушки?

Царе­вич недоумевал.

— Подо­жди сер­дить­ся, — попро­сил он. — Я чуже­стра­нец и, воз­мож­но, чего-то не пони­маю. Не ска­жешь ли ты мне своё имя?

Парень при­гля­дел­ся к юно­ше и начал успокаиваться.

— Понял — не наш. А имён мы не скры­ва­ем. Зовут меня Добромил.

— Хоро­шее имя. Оно гово­рит мне о том, что у тебя хва­тит тер­пе­ния и бла­го­ду­шия, что­бы дать разъ­яс­не­ния страннику.

Доб­ро­мил нена­дол­го заду­мал­ся, потом пока­зал на полян­ку и спросил:

— Что ты видишь сей­час перед собой?

— Навер­ное, то же самое, что и ты, — све­жий белый снег. Меня зовут Луче­зар, — пред­ста­вил­ся царевич.

— Зву­чит кра­си­во: «Луч зари». И если твоё имя соот­вет­ству­ет тво­ей сути, то это может нам помочь. Я живу в неболь­шом доми­ке под при­гор­ком — ты толь­ко что про­хо­дил мимо. Можешь оста­но­вить­ся у меня на ноч­лег. А за чаем мы с тобой всё и выясним. 

Царе­вич кив­нул и напра­вил­ся вслед за пар­нем. Вско­ре в оча­ге доми­ка затре­ща­ли поленья. 

— Чест­но гово­ря, — начал бесе­ду Доб­ро­мил, — я впер­вые встре­чаю чело­ве­ка, кото­рый не видит кар­тин на сне­гу. Сре­ди наших жите­лей такая сле­по­та не наблю­да­ет­ся. Не все они могут рисо­вать, но видеть нари­со­ван­ное спо­соб­ны все.

— А как эти кар­ти­ны созда­ют­ся? — спро­сил Луче­зар. — В руках Дари­ны не было ни кра­сок, ни кистей.

Доб­ро­мил доб­ро­душ­но усмехнулся.

— Крас­ки и кисти мы тоже исполь­зу­ем, но не для сне­га. На нём про­ще рисо­вать вооб­ра­же­ни­ем. Если что-то чёт­ко себе пред­ста­вить, то снег тут же кри­стал­ли­зу­ет это в види­мую всем картину.

— Мне это кажет­ся неве­ро­ят­ным, — при­знал­ся Луче­зар. — Но ска­жи мне — что же про­изо­шло сего­дня с моим неволь­ным участием?

— Дари­на обра­до­ва­лась пер­во­му сне­гу. Но он, види­мо, ока­зал­ся слиш­ком мяг­ким и не пре­вра­щал­ся в кри­стал­лы так быст­ро, как при силь­ных моро­зах. И она не успе­ла зафик­си­ро­вать свою кар­ти­ну до тво­е­го появления.

— Понят­но теперь, поче­му она про­си­ла не под­хо­дить и ни о чём не думать.

— Да, она хоро­шо зна­ет свой­ства сне­га и пред­ви­де­ла послед­ствия тво­е­го приближения.

— И что же в ито­ге я натво­рил на её кар­тине? — спро­сил, собрав­шись с духом, Лучезар.

— Дари­на нари­со­ва­ла фиал­ки — по всей полян­ке. Она любит эти цве­ты и часто рису­ет их на сво­их кар­ти­нах. А ты пере­черк­нул всю эту кра­со­ту без­об­раз­ной надписью.

Луче­зар смот­рел внутрь себя и вос­ста­нав­ли­вал в памя­ти подроб­но­сти встре­чи с девушкой. 

— Она сооб­щи­ла, что это её снег. 

— Пра­виль­но. На этой полян­ке рису­ет толь­ко она. У дру­гих есть свои полян­ки, око­ло их домов. 

— А я назвал её глупой. 

— И вло­жил в свои сло­ва столь­ко чув­ства, что они чёт­ко отпе­ча­та­лись поверх картины.

— Ты что-то гово­рил о жёл­том цве­те моих букв. 

— Наши юно­ши часто остав­ля­ют над­пи­си на сне­гу для деву­шек. И очень важ­но, каким цве­том эти над­пи­си сде­ла­ны. Это про­сто мест­ные услов­но­сти. Ты о них ниче­го не мог знать.

Доб­ро­мил посмот­рел на Луче­за­ра дружески.

— Ты не пере­жи­вай. Мы зав­тра всё объ­яс­ним Дарине, и она поймёт.

— Но она ведь уже полу­чи­ла рану! — заго­во­рил Луче­зар горя­чо. — Поэто­му про­сто рас­ска­зать, что её пора­зил неук­лю­жий чуже­стра­нец, для меня будет недо­ста­точ­но. Надо при­ду­мать, как мож­но эту рану зале­чить. Зна­ешь ли ты для это­го какой-то спо­соб, Добромил?

— Ты уже не смо­жешь испра­вить эту кар­ти­ну. Она оста­нет­ся в таком виде до сле­ду­ю­ще­го сне­го­па­да. Мож­но, конеч­но, сме­сти снег мет­лой, но Дари­на не поз­во­лит сде­лать это. У нас никто не посту­па­ет так. Вся дерев­ня живёт одной семьёй, и никто из нас ниче­го не скры­ва­ет друг от друга.

— Зна­чит, нам нужен новый снег! 

— Но он дол­жен упасть есте­ствен­ным обра­зом, накрыв полян­ку ров­ным покры­ва­лом. Мы не можем про­сто при­не­сти его из леса и раскидать. 

— Может быть, я хва­та­юсь за соло­мин­ку, — не сда­вал­ся царе­вич, — но ты кое-что ска­зал по пово­ду мое­го име­ни. Ты уга­дал о его соот­вет­ствии моей сути. Я дей­стви­тель­но могу излу­чать свет на заре, когда солн­це толь­ко начи­на­ет под­ни­мать­ся над горизонтом. 

Доб­ро­мил смот­рел на юно­шу во все гла­за, и теперь улыб­нул­ся Лучезар:

— Зна­ешь, что ты сей­час поду­мал, Доб­ро­мил? «Мне труд­но осо­знать, что кто-то не видит кар­ти­ны на сне­гу, а Луче­за­ру, навер­ное, нелег­ко пред­ста­вить, что кто-то не может излу­чать свет на заре».

— Точ­но, имен­но об этом я и поду­мал, а ещё я обна­ру­жил у тебя уди­ви­тель­ную спо­соб­ность — читать мыс­ли. Но давай сей­час мы с тобой уснём, что­бы при­не­сти из мира снов новые силы. А твои спо­соб­но­сти при­го­дят­ся нам на рассвете.

Доб­ро­мил проснул­ся пер­вым. Луче­зар вско­чил сле­дом. Они вышли затем­но и под­ня­лись к полянке.

— Что мне нуж­но теперь делать? — спро­сил Лучезар. 

— Излу­чать. Начи­най, как толь­ко солн­це нач­нёт восходить. 

Солн­це нача­ло своё дви­же­ние вверх, и пер­вый луч побе­жал по узкой лес­ной про­се­ке пря­мо к полян­ке. Луче­зар рас­пах­нул своё серд­це и встре­тил сол­неч­ный луч сво­им лучом. В тес­ных объ­я­тьях закру­жи­лись эти лучи, раз­бра­сы­вая вокруг себя мно­же­ство малень­ких иско­рок. И вдруг све­то­вая метель пре­вра­ти­лась в снеж­ную, тут же затих­ла, и над полян­кой пошёл снег, покры­вая её ров­ным пуши­стым слоем.

— Похо­же, что я мно­го­го ещё не знаю о спо­соб­но­стях жите­лей вашей дерев­ни, — изум­лён­но про­из­нёс Луче­зар, гля­дя на послед­ние пада­ю­щие снежинки.

— Мы ведь живём на при­ро­де, — улыб­нул­ся его това­рищ, — а зна­чит, кое-что пони­ма­ем во вза­и­мо­дей­ствии с при­род­ны­ми духами.

— А что даль­ше, Доб­ро­мил? Что теперь дол­жен я сделать? 

— Теперь вооб­ра­жай, Луче­зар. У тебя есть силь­ное жела­ние создать что-то пре­крас­ное для девуш­ки, кото­рую ты оби­дел. Пред­ставь себе что-то такое, что тебе доро­го, что ты зна­ешь во всех дета­лях, — и у тебя обя­за­тель­но полу­чит­ся кар­ти­на, я нисколь­ко в этом не сомневаюсь. 

Луче­зар закрыл гла­за. Он тут же вспом­нил отца и часть двор­цо­во­го пар­ка, где царь сам часто рабо­тал с люби­мы­ми цве­та­ми и рас­те­ни­я­ми. Юно­ша гре­зил, а его вооб­ра­же­ние добав­ля­ло всё новые и новые пре­крас­ные подробности.

Вдруг Луче­зар услы­шал вос­хи­щён­ный вздох. Он открыл гла­за и уви­дел сто­я­щую рядом Дари­ну. Её лицо све­ти­лось восторгом.

— Ты толь­ко посмот­ри, что у тебя полу­чи­лось! — вос­клик­ну­ла она.

И Луче­зар вдруг услы­шал мысль Добромила:

— Поже­лай уви­деть свою кар­ти­ну, толь­ко очень силь­но, — и ты её увидишь.

Юно­ша взгля­нул на полян­ку и замер. Как живой, сто­ял там его цар­ствен­ный отец, а над ярко цве­ту­щи­ми куста­ми воз­вы­ша­лись зна­ко­мые очер­та­ния дворца. 

— А вот это­го не было в моём воображении! 

Луче­зар пока­зал на мно­го­чис­лен­ные фиал­ки, раз­бро­сан­ные по клум­бам цар­ско­го цветника. 

— Зато они были в моём, — отве­ти­ла ему сме­ю­ща­я­ся Дарина.

Юно­ша сно­ва закрыл гла­за. Через несколь­ко мгно­ве­ний над кар­ти­ной кра­си­вой аркой появи­лись сло­ва, состав­лен­ные бук­ва­ми розо­во­го цве­та: «Ты самая луч­шая девуш­ка на свете». 

Через несколь­ко дней око­ло дома Дари­ны оста­но­ви­лась цар­ская карета. 

— Я при­е­хал позна­ко­мить­ся с тво­ей избран­ни­цей и её роди­те­ля­ми, — ска­зал царь рабо­тав­ше­му во дво­ре сыну. — Ты ведь не дума­ешь, что за про­шед­шие два года я ни разу не полу­чал о тебе ника­ких сведений.

Луче­зар теп­ло обнял взвол­но­ван­но­го отца и вывел из дома девуш­ку. Моло­дые люди сия­ли сча­стьем чистой вза­им­ной любви.

— Тво­е­го дру­га мы тоже возь­мём с собой, — сооб­щил царь, спу­стив­шись к доми­ку Добромила. 

— Но толь­ко на сва­дьбу, — доб­ро­душ­но отве­тил тот. — Буду охра­нять полян­ку для буду­щих кар­тин Дари­ны и Лучезара.

— И их детей тоже, — не замед­лил доба­вить важ­ную деталь царь.