Обновленная планета 22. Ограничитель памяти. Елена Конева

Моло­дая жен­щи­на, оде­тая в широ­кие шаро­ва­ры и длин­ную руба­ху, раз­гля­ды­ва­ла толь­ко что вошед­шую девуш­ку. Так как посе­ти­тель­ни­ца пыта­лась загля­нуть за ее спи­ну, она отсту­пи­ла чуть в сто­ро­ну и сообщила:

— Нянь­ки тво­ей нет. Появит­ся часа через пол­то­ра. Если будешь ждать, проходи.

Девуш­ка мол­ча кив­ну­ла, но не сдви­ну­лась с места.

— Хочешь что-то спросить? 

Жен­щи­на не торо­пи­лась уйти, так как от девуш­ки шли вол­ны, кото­рые никак нель­зя было назвать умиротворенными.

— Ты все вре­мя назы­ва­ешь Диму моей нянь­кой, Аглая. Мы к это­му уже при­вык­ли. Но сего­дня меня вдруг заин­те­ре­со­ва­ло — отку­да у тебя появил­ся имен­но такой образ?

Жен­щи­на усмехнулась. 

— Евге­ния, ответ на этот вопрос оче­ви­ден. Он же опе­ка­ет тебя, как отец и куча бра­тьев, вме­сте взятых. 

— Да, это прав­да, — согла­си­лась девуш­ка. — Так было все­гда — сколь­ко себя пом­ню. Навер­ное, он тебе рас­ска­зы­вал, что мы дол­гое вре­мя жили рядом. Но сей­час хоро­шо, что его нет. Мне нуж­но пого­во­рить с тобой.

— Что-то слу­чи­лось, Евгения?

От девуш­ки шла оче­ред­ная серия волн смятения.

— Я уми­раю, Аглая. 

Жен­щи­на подо­шла бли­же и про­ве­ла паль­цем по ее коже, чуть ниже осно­ва­ния шеи. От надав­ли­ва­ния на коже остал­ся хоро­шо замет­ный крас­ный след.

— Уми­ра­ешь ты, надо ска­зать, кра­си­во, так как выгля­дишь вели­ко­леп­но. Но нер­виш­ки дей­стви­тель­но пло­хи. И веса тебе явно не хва­та­ет. Что это, Женя? Несчаст­ная любовь?

— Что-то око­ло того, Аглая.

— Как же твоя нянь­ка про­гля­де­ла такой казус? 

— Она же была на ста­жи­ров­ке, — девуш­ка попы­та­лась улыбнуться.

— Дей­стви­тель­но. Тогда пой­дем присядем. 

Аглая про­шла к сво­е­му сто­лу. Женя заня­ла место Димы.

— Жела­ние помочь тебе у меня есть — можешь в этом не сомне­вать­ся. Оста­лось толь­ко понять, как я могу это сде­лать. У тебя есть по это­му пово­ду какие-нибудь соображения?

В гла­зах девуш­ки отра­зи­лись бла­го­дар­ность и надежда.

— Дима на днях ска­зал мне, что ты наби­ра­ешь доб­ро­воль­цев для эксперимента.

— И что из это­го вытекает?

— Хочу пред­ло­жить тебе себя.

Аглая была озадачена.

— А что тебе извест­но о нашем эксперименте? 

— Я имею в виду ваш аппа­рат под назва­ни­ем “Боч­ка”.

— Есть у нас такой. Назы­ва­ет­ся он, конеч­но, по-дру­го­му, но мы зовем его боч­кой из-за цилин­дри­че­ской фор­мы. Но как ты пред­став­ля­ешь себе суть экс­пе­ри­мен­та, в кото­ром соби­ра­ешь­ся участвовать?

— Дима ска­зал, что боч­ка явля­ет­ся огра­ни­чи­те­лем памя­ти. Мож­но изби­ра­тель­но отклю­чать память поме­щен­но­го в нее чело­ве­ка и тем самым застав­лять его кон­цен­три­ро­вать­ся толь­ко на части собы­тий его жизни.

— Да, это так. В боч­ке мож­но менять уро­вень изо­ли­ро­ван­но­сти от внеш­не­го мира. А это вли­я­ет на вос­по­ми­на­ния испы­ту­е­мо­го. И что же ты хочешь полу­чить от это­го экс­пе­ри­мен­та, Женя?

Надеж­да в гла­зах девуш­ки раз­го­ре­лась сильнее.

— Я поте­ря­ла себя, Аглая. Мне нуж­но най­ти себя вновь.

Аглая смот­ре­ла внимательно.

— Цель, конеч­но, достой­ная, но мне надо посо­ве­то­вать­ся с Димой. Если он не будет воз­ра­жать, то я, пожа­луй, засу­ну тебя в нашу бочку.

Руки девуш­ки мгно­вен­но сло­жи­лись в мольбе.

— Пожа­луй­ста, не надо дожи­дать­ся Диму. Он очень тре­во­жит­ся за меня. А у меня нет выбо­ра — насту­па­ет пре­дел моих воз­мож­но­стей суще­ство­вать дальше.

Аглая оце­ни­ла ситу­а­цию и при­ня­ла решение. 

— Хоро­шо. Я поме­щу тебя в боч­ку. Сила тво­их чувств мне извест­на. Не исклю­че­но, что экс­пе­ри­мент помо­жет тебе при­нять необ­хо­ди­мые для теку­ще­го момен­та реше­ния. Но все же знай, что ощу­ще­ние пре­де­ла — это при­знак готов­но­сти к пере­хо­ду в новое состояние. 

Она под­ве­ла девуш­ку к устрой­ству, кото­рое дей­стви­тель­но напо­ми­на­ло боч­ку, и пояснила:

— Аппа­рат рабо­та­ет в трех режи­мах: крас­ном, жел­том и синем. Состо­я­ние, в кото­ром ты будешь нахо­дить­ся, мож­но назвать про­ме­жу­точ­ным меж­ду сном и явью. Ты прой­дешь после­до­ва­тель­но все три режи­ма. В крас­ном — у тебя будут ослаб­ле­ны вос­по­ми­на­ния, не свя­зан­ные с харак­тер­ны­ми воз­дей­стви­я­ми совре­мен­ной жиз­ни, поэто­му оста­нет­ся толь­ко то, что наи­бо­лее силь­но зву­чит в тебе сей­час. В жел­том режи­ме, наобо­рот, будут заглу­ше­ны при­выч­ные воз­дей­ствия и уси­ле­ны неко­то­рые необыч­ные. Синий режим — это мак­си­маль­но воз­мож­ная изо­ля­ция от внеш­ней жиз­ни, какую толь­ко может обес­пе­чить наша аппаратура. 

Девуш­ка раз­гля­ды­ва­ла боч­ку с любопытством.

— Аглая, а что вспо­ми­на­ли те люди, кото­рые уже про­шли через этот эксперимент?

— По боль­шей части зна­ко­мые кар­ти­ны сво­ей нынеш­ней жиз­ни. Ведь боль­шая часть людей откли­ка­ет­ся толь­ко на при­выч­ные воз­дей­ствия окру­жа­ю­ще­го мира. В жел­том режи­ме видят немно­гие. Но это и понят­но, так как успех в этом режи­ме зави­сит от тех сиг­на­лов, кото­рые гене­ри­ру­ем мы, исхо­дя из сво­е­го пони­ма­ния необыч­но­сти. И если кто-то из испы­ту­е­мых попа­да­ет в резо­нанс с созда­ва­е­мы­ми нами сиг­на­ла­ми, то у него про­буж­да­ет­ся соот­вет­ству­ю­щее вос­по­ми­на­ние. В синем режи­ме мы не гене­ри­ру­ем ниче­го, а толь­ко изо­ли­ру­ем, поэто­му труд­но рас­счи­ты­вать на то, что в нем кто-то уви­дит нечто опре­де­лен­ное. И все же мы не остав­ля­ем попы­ток экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать и с этим режимом.

Дверь боч­ки откры­лась. Аглая пока­за­ла Жене на кушетку.

— Сей­час ты ляжешь сюда и будешь гре­зить с откры­ты­ми гла­за­ми. Видишь эти раз­но­цвет­ные шари­ки? Они сви­са­ют с пане­ли вино­град­ной гроз­дью. Это све­то­вые инди­ка­то­ры. Они будут напо­ми­нать тебе о том, какой режим ты в дан­ный момент проходишь. 

— Я поста­ра­юсь запом­нить все, что уви­жу, — пообе­ща­ла девушка.

— Не надо пред­при­ни­мать для это­го спе­ци­аль­ных уси­лий. Так­же ты не обя­за­на рас­ска­зы­вать все дета­ли уви­ден­но­го. Будет доста­точ­но, если ты опи­шешь общую кар­ти­ну и то, как меня­лись в ходе экс­пе­ри­мен­та твои состо­я­ния и ощу­ще­ния. А сей­час я задаю тебе пола­га­ю­щий­ся вопрос: “Ты по-преж­не­му гото­ва к уча­стию в эксперименте?”

— Да. Я готова.

Женя лег­ла на кушет­ку, и дверь боч­ки закры­лась. На пане­ли кра­си­во заго­ре­лась гроздь крас­ных инди­ка­то­ров, похо­жих на виноградины.

Лег­кий и искрен­ний смех Жени завер­шил­ся харак­тер­ной зави­туш­кой повы­ша­ю­ще­го­ся тона — и лица окру­жа­ю­щих заулы­ба­лись. Еже­днев­ное сов­мест­ное чае­пи­тие закон­чи­лось, и все разо­шлись по сво­им комнатам.

— У нас здесь кон­вей­ер по омо­ла­жи­ва­нию ста­ри­ков, — слег­ка ворч­нул Василий.

Девуш­ка, про­хо­дя мимо, дер­ну­ла кол­ле­гу за ухо и спросила:

— А когда тебе само­му стук­нет трид­цать пять?

— О! Ну тогда, навер­ное, такие чело­ве­ки, как твои сего­дняш­ние поклон­ни­ки, пока­жут­ся мне вполне моло­ды­ми и симпатичными.

Обна­ру­жив, что девуш­ка уже уткну­лась в свои иссле­до­ва­ния, Васи­лий сооб­щил на вся­кий случай:

— Жень, я шучу. Ты же зна­ешь, что мы все тут тебе рады. 

Ухо­дя домой перед празд­ни­ком, Женя выдви­ну­ла ящик рабо­че­го сто­ла и обна­ру­жи­ла там букет крас­ных гвоздик.

— Поня­тия не имею, — отве­тил Васи­лий на ее мол­ча­ли­вый вопрос.

— И сколь­ко же они тут пролежали?

— Думаю — не боль­ше дня. Это же пода­рок тебе к празднику.

— Так сколь­ко вре­ме­ни у тебя про­сто­я­ли гвоз­ди­ки? — спро­сил Васи­лий через месяц.

— Три неде­ли! Невероятно.

— Зна­чит, пода­ри­ли с любо­вью. Дру­же­ской, конеч­но, — доба­вил Васи­лий, при­кры­вая уши руками.

Воз­ник­ший вдруг образ оди­но­кой розо­вой гвоз­ди­ки, завяд­шей на сле­ду­ю­щее утро после пре­под­не­се­ния, запу­стил в Жене новую цепь воспоминаний.

— Евге­ния, пере­хо­ди­те к нам рабо­тать, — пред­ло­жил глав­ный заказ­чик при завер­ше­нии про­ек­та. — Сей­час вре­мя непро­стое. Пере­жди­те его у нас.

Девуш­ка улыб­ну­лась пред­ло­же­нию, кото­рое каза­лось ей непри­ем­ле­мым, а через неде­лю поте­ря­ла покой. Ее буд­то под­хва­тил поток и унес в сле­ду­ю­щую точ­ку жиз­нен­но­го пути.

Новый кол­лек­тив ока­зал­ся весь­ма доб­ро­же­ла­тель­ным. Женя осо­бен­но сдру­жи­лась с Вален­ти­ном, умным, услуж­ли­вым, вни­ма­тель­ным. И одна­жды она вдруг влю­би­лась в него, при­чем сде­ла­ла это со всей мощью сво­ей цель­ной натуры.

Вален­тин и Женя гуля­ли по горо­ду, оку­нув­шись в ничем не омра­чен­ное сча­стье. Но семья Вален­ти­на уви­де­ла в бес­печ­ной, как ей каза­лось, и экс­цен­трич­ной Жене угро­зу для сво­е­го бла­го­по­луч­но­го суще­ство­ва­ния. Моло­дой чело­век ока­зал­ся под дав­ле­ни­ем и, не выдер­жав, пере­стал встре­чать­ся с девушкой.

Пере­жив пер­вые шок и боль, Женя пыта­лась жить даль­ше. Костер вспых­нув­ших в ней чувств не мог угас­нуть сра­зу. Но они с Вален­ти­ном рабо­та­ли теперь в раз­ных зда­ни­ях, и отсут­ствие его перед гла­за­ми облег­ча­ло ситуацию. 

Но Вален­тин появил­ся вновь. И так как костер в Жене все еще горел ярко и силь­но, преж­ние отно­ше­ния лег­ко возобновились. 

Про­бле­ма чело­ве­че­ско­го вме­ша­тель­ства в дела сво­их близ­ких оста­ва­лась нераз­ре­шен­ной. И это неиз­беж­но при­во­ди­ло к новым сбли­же­ни­ям и уда­ле­ни­ям в отно­ше­ни­ях дво­их. После оче­ред­но­го па это­го жесто­ко­го тан­ца Женя почув­ство­ва­ла, что серд­це ее не выдерживает. 

Крас­ные шари­ки инди­ка­то­ров поми­га­ли и погас­ли. Им на сме­ну заго­ре­лись желтые. 

Шли мину­ты, и Аглая вни­ма­тель­но наблю­да­ла за девуш­кой. Она виде­ла, как та вне­зап­но вышла из про­ме­жу­точ­но­го состо­я­ния и села на кушет­ке. А через мгно­ве­ние, все сме­тая на сво­ем пути, понес­лись тяже­лые вол­ны рыда­ний. Серд­це Аглаи рва­лось на помощь, но она заста­ви­ла себя ждать, так как зна­ла, что этот поток дол­жен оста­но­вить­ся сам. И в тот самый момент, когда насту­пи­ло зати­шье, она немед­лен­но откры­ла дверь бочки.

Девуш­ка, пере­жив­шая бурю, нашла в себе силы спо­кой­но сказать:

— Про­сти, Аглая. Я не могу сего­дня про­дол­жить эксперимент. 

А потом, про­рвав тонень­кую плен­ку спо­кой­ствия, из нее вырвал­ся воз­глас тако­го горя, что Аглая вся содрогнулась:

— Я изму­чи­ла ее, Аглая! Я изму­чи­ла ее!

Моло­дая жен­щи­на все­ми сила­ми пыта­лась сохра­нить рав­но­ве­сие под уда­ра­ми волн штор­мя­ще­го оке­а­на чувств девушки. 

— Кого и чем ты мог­ла изму­чить, Женя?! О чем ты сей­час говоришь?!

— О душе, стра­да­ний кото­рой я не заме­ча­ла! — девуш­ка почти кричала.

— У нее есть имя?! Ты виде­ла ее лицо?!

— Да!

Ура­ган­ный ветер неожи­дан­но стих. Девуш­ка выгля­де­ла усталой.

— Я не могу сей­час гово­рить об этом, Аглая. Отпу­сти меня. Мы завер­шим экс­пе­ри­мент поз­же, и я рас­ска­жу тебе все.

Аглая ниче­го боль­ше не спра­ши­ва­ла. Она про­шла к выхо­ду из ком­на­ты и мол­ча откры­ла перед Женей дверь.

В дверь посту­ча­ли. Аглая нажа­ла кноп­ку дистан­ци­он­но­го управ­ле­ния зам­ком, но в зоне види­мо­сти никто не появил­ся. Ей при­шлось встать и про­сле­до­вать к двери. 

Неко­то­рое вре­мя она мол­ча раз­гля­ды­ва­ла при­сло­нив­шу­ю­ся к кося­ку кра­си­вую жен­щи­ну, отве­тив­шую ей уве­рен­ным и спо­кой­ным взгля­дом. А когда при­шед­шая шаг­ну­ла навстре­чу и обня­ла ее, Аглая нако­нец спросила:

— Евге­ния, неуже­ли это ты? 

Они про­шли в ком­на­ту и сели друг напро­тив друга.

— Куда ты про­па­ла, Женя? Столь­ко вре­ме­ни про­шло. Дима дав­но замол­чал, и я ниче­го о тебе не знаю.

— Но сей­час ты можешь спро­сить меня о чем угод­но, Аглая.

— Неуже­ли ты при­шла, что­бы завер­шить эксперимент?

— Не толь­ко. Все рас­ска­жу, но сна­ча­ла давай раз­бе­рем­ся с экс­пе­ри­мен­том. Ведь мы с тобой еще не обсу­ди­ли его преды­ду­щие этапы.

— Тогда я на вре­мя пре­вра­щусь в экс­пе­ри­мен­та­то­ра, кото­ро­му необ­хо­ди­мо запол­нить про­то­кол испытаний.

— Соглас­на. Твой испы­ту­е­мый готов дать тебе нуж­ные сведения.

— Экс­пе­ри­мен­та­тор напо­ми­на­ет, что ты не обя­за­на сооб­щать лич­ные подроб­но­сти увиденного.

— Но так как он близ­кий мне чело­век, я все же буду с ним откро­вен­на. В про­шлый мой при­ход, Аглая, ты совер­шен­но пра­виль­но пред­по­ло­жи­ла, что я про­хо­жу поло­су неудач­ной люб­ви. И крас­ный режим боч­ки подроб­но отра­зил всю мою тогдаш­нюю страсть. Я не хочу сей­час назы­вать то, что я пере­жи­ва­ла в то вре­мя, любо­вью, пото­му что с тех пор научи­лась раз­би­рать­ся в оттен­ках чувств.

— Виде­ла ли ты, Женя, в крас­ном режи­ме какие-то узна­ва­е­мые тобой картины?

— Да. Это были яркие эпи­зо­ды из той моей жиз­ни. Они воз­ни­ка­ли пре­иму­ще­ствен­но в хро­но­ло­ги­че­ском поряд­ке, но с раз­ной сте­пе­нью подроб­но­сти. То, что в жиз­ни оста­ви­ло на мне более силь­ный отпе­ча­ток, вос­про­из­во­ди­лось более четко.

— С крас­ным режи­мом понят­но. Но, как ты пони­ма­ешь, мне очень инте­рес­но то, что ты ска­жешь о желтом.

Женя вдруг про­тя­ну­ла руку и пожа­ла ладонь Аглаи. Та улыб­ну­лась зна­ко­мой импуль­сив­но­сти и отве­ти­ла на пожатие.

— Ты, конеч­но, пом­нишь, Аглая, мое состо­я­ние, кото­рое воз­ник­ло в жел­том режиме?

— Кто бы такое мог забыть?

— Ты тогда спро­си­ла, име­ет ли лицо та душа, о кото­рой я так рыда­ла. Но, навер­ное, впо­след­ствии ты и сама обо всем догадалась? 

— Для экс­пе­ри­мен­та важ­но, Женя, что­бы ты обо всем рас­ска­за­ла сама.

— Я виде­ла в жел­том режи­ме Диму. Но не совсем того, кото­ро­го мы с тобой зна­ем в этой жиз­ни. Повсе­днев­ность, кото­рая пре­об­ла­да­ла в крас­ном режи­ме, была заглу­ше­на, и пере­до мной мельк­нул ряд эпи­зо­дов из наших про­шлых жиз­ней. И во всех этих жиз­нях Дима был мне дру­гом, отцом и бра­том, то есть нянь­кой, как ты говоришь.

— А ты ему? — тихо спро­си­ла Аглая.

Женя посмот­ре­ла на нее серьез­но и твердо.

— Мое пове­де­ние по отно­ше­нию к нему не все­гда было достой­ным. Я ухо­ди­ла от него к дру­гим муж­чи­нам и воз­вра­ща­лась, пото­му что луч­ше него для меня не было нико­го. И он все­гда при­ни­мал и про­щал меня, пото­му что для него нико­го не было луч­ше, чем я.

— Но что же заста­ви­ло тебя рыдать так безутешно?

— Боль. Ока­за­лось, что моя нянь­ка тоже испы­ты­ва­ет боль, хотя и скры­ва­ет ее от меня. И все эти стра­да­ния род­но­го чело­ве­ка за мно­же­ство жиз­ней объ­еди­ни­лись в одну мол­нию и прон­зи­ли меня до самых глу­бин мое­го суще­ства. Они испе­пе­ли­ли все мои стра­сти, кото­рые пре­сле­до­ва­ли меня из жиз­ни в жизнь. И та физи­че­ская боль, кото­рую я ощу­ща­ла, была для меня спа­се­ни­ем. А ина­че бы мощь мораль­ных стра­да­ний пре­вы­си­ла мой боле­вой порог.

Аглая мол­ча­ла, потрясенная.

— Вы уди­ви­тель­ная пара, — ска­за­ла она нако­нец. — Я все­гда чув­ство­ва­ла род­ство с вами. И мы еще пого­во­рим с тобой об этом. Но сей­час давай выпол­ним до кон­ца то, зачем ты пришла.

Две жен­щи­ны вновь сто­я­ли перед боч­кой. Одна при­оста­но­ви­ла дви­же­ние руки другой.

— Ска­жу тебе еще несколь­ко слов, Аглая, перед тем как ты откро­ешь дверь. Крас­ный режим этой боч­ки пока­зал мне кое-что из моей теку­щей жиз­ни, а жел­тый — из про­шлых суще­ство­ва­ний, при­чем из тех, в кото­рых про­яви­лись не самые луч­шие мои свой­ства. Зна­ешь, о чем я думаю сей­час? Если мне судь­ба уви­деть хоть что-то в синем режи­ме, то ведь это могут ока­зать­ся и более свет­лые сто­ро­ны моей души.

— Ты ухо­дишь в мало­изу­чен­ную ста­дию экс­пе­ри­мен­та с хоро­шим настро­ем, Женя. Пусть все будет имен­но так, как ты сказала.

Аглая вклю­чи­ла аппа­ра­ту­ру. Шари­ки, заго­рев­ши­е­ся синим огнем, опо­ве­сти­ли Женю о том, что сей­час она будет пол­но­стью изо­ли­ро­ва­на от это­го мира.

Девоч­ка, оде­тая в шаль­вар-камиз, оста­но­ви­ла свой бег на бере­гу бур­но­го ручья. Сил почти уже не было, но про­ти­во­по­лож­ная сто­ро­на была един­ствен­ной воз­мож­но­стью спа­се­ния. Девоч­ка сосре­до­то­чи­лась и, повто­ряя имя свет­ло­го духа, покро­ви­те­ля ее семьи, вошла в поток. Она поте­ря­ла созна­ние уже на дру­гом бере­гу, когда кон­ский топот и лай собак пого­ни были слыш­ны уже совер­шен­но отчетливо.

Девоч­ку при­ве­ла в чув­ство незна­ко­мая жен­щи­на, нати­рав­шая ее тело паху­чим мас­лом. Вме­сто зноя ощу­ща­лась при­ят­ная про­хла­да. Было так хоро­шо, что не хоте­лось шевелиться.

— Мне кажет­ся, что я на небе, — обра­ти­лась девоч­ка к женщине.

— Нет, ты все еще на зем­ле, — лас­ко­во отве­ти­ла та. 

— А где те люди, кото­рые гна­лись за мной?

— Они не посме­ли пере­сечь гра­ни­цу. Тебе на помощь при­шли наши воины.

— Но меня не изго­нят обрат­но, за ручей? — завол­но­ва­лась девочка.

— Спи спо­кой­но. Ты отво­е­ва­ла свою жизнь. Сей­час ты под защи­той мое­го бра­та, а зна­чит, в безопасности.

Когда девоч­ка мир­но зады­ша­ла, жен­щи­на вышла к брату.

— Вой­на, Раджан? — спро­си­ла она.

— Да, Ама­ла. Он тре­бу­ет выдать девочку.

— Но как ей уда­лось бежать?

— Ее отец ожи­дал мяте­жа и спря­тал ее у кре­стьян. Когда пре­да­тель при­вел мятеж­ни­ка, кре­стьяне успе­ли пока­зать ей нуж­ный путь.

— Бед­ная девоч­ка еще не зна­ет, что ее роди­те­лей боль­ше нет. Но что нам надо делать сей­час, Раджан?

— Сей­час нуж­на сва­дьба, Ама­ла. Если я буду защи­щать свою жену, то это даст мне закон­ные пра­ва и союзников.

— Ты прав, брат. Я все под­го­тов­лю. Сего­дня к вече­ру ты будешь женат.

— Бла­го­сло­вен­но то цар­ство, в кото­ром жен­щи­ны так же муже­ствен­ны, как ты, сестра.

Раджан вер­нул­ся с побе­дой, отво­е­вав вла­де­ния жены. Несмот­ря на моло­дость, он был не толь­ко опыт­ным вои­ном, но и извест­ным уче­ным. Малень­кая Рама­ни, не по-дет­ски умная и бла­го­род­ная, еще не достиг­ла брач­но­го воз­рас­та, при­ня­то­го в стране, поэто­му она надол­го ста­ла Раджа­ну люби­мой сест­рой, доче­рью и уче­ни­цей. Она жила в поко­ях Ама­лы и впи­ты­ва­ла в себя так­же и ее мудрость.

— Поче­му ты не вышла замуж, сест­ра? — спро­си­ла она как-то Амалу. 

— Пото­му что я рас­ти­ла Раджа­на, — отве­ти­ла та. — Он ведь тоже рано остал­ся без родителей. 

— Зна­чит, — обня­ла ее девоч­ка, — ты вынян­чи­ла сво­е­го бра­та, а теперь ста­ла нянь­кой и его жене.

Она помол­ча­ла и, вдруг вспых­нув от какой-то мыс­ли, продолжила:

— Я знаю, Ама­ла, что мы втро­ем и даль­ше пой­дем рядом. Я буду искать вас в сле­ду­ю­щих жиз­нях, а ваше род­ство со мной будет при­тя­ги­вать вас ко мне.

— То же самое ска­зал и Раджан, — улыб­ну­лась Ама­ла. — То же самое ска­жу и я. 

Огром­ные гла­за девоч­ки вдруг ста­ли еще больше.

— Ама­ла, а ведь мы, навер­ное, и рань­ше про­из­но­си­ли эти слова?

— Думаю, что да. Ведь род­ство душ идет изначально.

— Полу­ча­ет­ся, что ты все­гда будешь моей сест­рой, а Раджан — отцом, учи­те­лем, мужем и братом.

— Толь­ко не забы­вай, что я могу родить­ся и муж­чи­ной, — улыб­ну­лась Амала.

Синие инди­ка­то­ры про­дол­жа­ли гореть. К наблю­дав­шей Аглае тихонь­ко подо­шел Дима.

— Посмот­ри, как она бла­жен­но гре­зит, — пока­за­ла ему Аглая. — Не хочет­ся выво­дить ее из это­го состо­я­ния, но затя­ги­вать экс­пе­ри­мент нельзя.

Инди­ка­то­ры погас­ли. Женя села на кушет­ке, чему-то меч­та­тель­но улыбаясь.

— Похо­же, сего­дня мы кое-что услы­шим о воз­мож­но­стях сине­го режи­ма, — пред­по­ло­жи­ла Аглая, откры­вая дверь бочки.

Женя вышла свет­лая и счастливая.

— Теперь я знаю, сест­ра, — ска­за­ла она, — поче­му ты так любишь широ­кие шта­ны и длин­ные рубахи.

Аглая была тронута.

— Ты не пред­став­ля­ешь, Женя, как мне при­ят­но слы­шать от тебя сло­во “сест­ра”. И мне даже кажет­ся, что это обра­ще­ние как-то свя­за­но с тем, что ты увидела.

— Ты пра­ва. Я рас­ска­жу тебе обо всем, но немно­го позже.

— Но поче­му мы не можем про­ве­сти обсуж­де­ние пря­мо сей­час? — уди­ви­лась Аглая.

— Пото­му что у нас нет вре­ме­ни, — всту­пил в раз­го­вор Дима. — Всем нам уже пора выходить.

Аглая ниче­го не понимала. 

— Мы куда-то спешим?

— Да, сест­ра, на сва­дьбу, — пояс­ни­ла Женя. — На нашу с Димой сва­дьбу, на кото­рой ты будешь свидетельницей.

Аглая посмот­ре­ла вниз и воскликнула: 

— Вот в этих шароварах?!

— Имен­но в них, — улыб­нул­ся Дима. — В дру­гой одеж­де мы тебя и не представляем.

— Но кто же будет свидетелем?

— Тот, Аглая, с кем тебе дав­но уже пора объ­яс­нить­ся. Сего­дня ты встре­тишь­ся с ним лицом к лицу, а даль­ше ваша любовь сде­ла­ет все остальное.